1.

    «Куда мне до неё –
    она была в Париже!»
(В.С.Высоцкий)

2.

Эх, житуха нам хренова
И полушка ей цена -
От Бориса Годунова
До Бориса Ельцина!
   (современная частушка)

      Первым заграничным городом, который я по-настоящему увидел и прочувствовал, была Прага. После одних суток пребывания в ней она понравилась мне до телячьих восторгов. Нестерпимо захотелось как-нибудь приехать сюда пожить хотя бы на месяц. Теперь-то я понимаю, почему мой бывший однокурсник, ныне «фирмач»-предприниматель Виталик Алексеев, каждый год отправляет сюда в отпуск жену с дочкой. Действительно, стоит воспользоваться случаем пожить в этом прекрасном, уютном и сравнительно недорогом месте. Ныне Прага стала и для меня любимым европейским городом из более или менее доступных - тем местом, куда бы я в первую очередь отправился, появись у меня такая возможность.
      Правда, на пути в неё из Вильнюса мы проезжали и Варшаву, и другие литовские и польские города помельче - но всё это было мимоходом, нас стремительно и почти без остановок нёс к Праге, плавно покачивая, автобус, в который мы пересели после ночи, проведённой в экспрессе сообщения «Санкт-Петербург - Вильнюс».
      Переезд в поезде запомнился охватившим всех ощущением свободы. И от этого ощущения звонко и заливисто хохотали ночь напролёт наши девчонки, так же звонко и отчаянно дзинькали друг о друга стащенные у хмурой проводницы поездные чайные стаканы, наполненные вином и кое-чем покрепче. Студенты и особенно почему-то студенточки не могли отказать себе в выпивке, ибо наконец-то вырвались из-под строгого родительского ока и теперь «отрывались по полной». Свойский, лояльно не запрещая возлияний, всё же некоторым образом сорганизовал их, собрав десяток пирующих в своём купе и сымпровизировав блестящий, на мой взгляд, тост:
      - Давайте, ребята, выпьем за нашу   ж и в у ч е с т ь.   Ведь поглядите - что только с нами ни делает наше правительство! Проводит на своём народе эксперименты по выживанию: «А если с ними - вот так?.. Надо же, как интересно - выжили! А теперь мы их - вот так!.. Глядите-ка: и опять живут, не перемерли ещё. Нет, ну вы подумайте, откуда в них такая сила! А если попробовать вот это?..» Но мы с вами опять останемся живы вопреки всему и всем. Так давайте же мы за эту нашу с вами живучесть и выпьем!
     И ведь как в воду глядел! Буквально на другой день после нашего возвращения из этой незабываемой поездки разразился памятный всем долларовый кризис, тот самый знаменитый дефолт (когда цена доллара в одночасье подскочила чуть ли не вчетверо!), который и ткнул нас - я имею в виду почти всех россиян - носом в такую финансовую дыру, что мы теперь будем выкарабкиваться из неё многие годы. Так что о планируемых на осень гастролях в американский «бандитский город» Чикаго, в которых мы уже были уверены, пришлось, как это ни прискорбно, забыть. Да и о любых прочих загранвояжах.
      На литовской территории - тут же, на платформе - нас пропустили через таможенный контроль (уже не первый за дорогу), и после перехода по высокому мосту, что раскинулся над вокзалом Вильнюса, мы увидели на ближайшей улице, нависшей уступом над территорией вокзала, наш "дом на колёсах", в котором предстояло нам провести несколько ближайших суток.

  1) в поезде «Петербург – Вильнюс» (Усен Хибуллаев, Костя Соколов, Володя Поляков и Аня Ракитина);
  2) «Высадка в Нормандии» (наши девчата на вокзале в Вильнюсе ожидают таможенного "шмона");
  3) «Семинарист на польско-литовской границе» (поступающий в Духовную семинарию Саша Новиков в забегаловке перед таможней);
  4) первый заграничный привал (ещё в отечественном стиле);
  5) очередной привал (в кадре мужская часть хора: Сергей Кузьмин, Сергей Свойский, Владимир Поляков, Николай Радецкий, Усенжан Хибуллаев, Егор Кудрявцев, Сергей Шишкин, Александр Новиков, Илья Самуилов, Станислав Пости-Нилов)

      Выдвинутая шефом для постоянного контроля нашего «поголовья» одна из солисток хора, Аня Иванова, с видимым удовольствием от свалившейся на неё власти распоряжалась посадкой в автобус и размещением по местам. Называемые ею по ходу уличной переклички певцы и певицы, услышав свою фамилию, подхватывали чемоданы и стремглав неслись к нашему новому транспорту, надеясь занять лучшие места.
     Высокий белый автобус-«аквариум» германской марки «Неоплан» был оснащён некоторыми удобствами, о которых я скажу позднее, а также симпатичной литовской девушкой-экскурсоводом по имени Регина. Она находилась там в числе других сотрудников фирмы, следовавших с нами в различных качествах: двух сменявших друг друга шофёров, охранника и ещё парочки каких-то девиц - то ли менеджеров, то ли просто «левых» или своих. Всю поездку эта двоица держалась обособленно, с нами на экскурсии не ездила и занималась в основном шоппингом, так что мы их почти не замечали от Вильнюса до Вильнюса. Зато быстро сошлись с водителями-«приколистами» и особенно с Региной. Наши девушки уже на другой день перешли с ней на «ты»; а что до крупного мускулистого охранника Юзефа, то наш местный гений красоты Аня Ракитина вообще завела с ним очередной из своих романов. И даже ездила потом, через месяц, к нему в гости.
     Я попал в число первых заселенцев, и потому мог выбирать себе место. Для лучшего «оборзения» Европы я сел с правого края салона, в передней его половине. Естественно, у окна. Обзор - почти на 180 градусов! Фотографируй, сколько душа и фотоаппарат пожелают. В довершение удовольствия моей соседкой оказалась красивая блондинистая девушка Юля Величко, которая занимала в нашем коллективе значительную должность - что-то вроде его то ли президента, то ли директора по связям с зарубежными странами. Она застенчиво улыбалась и, что немаловажно, умела слушать (в данном случае меня).
     Но нет в жизни полного счастья! Когда все уже разместились, когда наш транспорт плавно покатил на запад и приблизился к выезду из литовской столицы, когда моя мысль уже невольно бежала вперёд, и воображение рисовало картины нашего с Юлей предстоящего ночного сворачивания калачиком друг на друге, ко мне подошли две подружки и попросили пересесть на левый борт, где оставалась как раз напротив выхода пара свободных кресел рядом, - для облегчения их болтовни с третьей подружкой из их тёплой компании, которая пусть пересядет на моё место. Я не мог им отказать и, скрепя сердце, переместился туда, где в лицо нескончаемой струёй нёслись встречные автомобили, грузовики и автобусы, мешая фотографированию и утомляя зрение, особенно вечерами, когда они включали фары. Я утешал себя тем, что во Франции движение, кажется, левостороннее, и встречный поток перекинется на их сторону (заметят ли они это вообще, занятые несмолкаемым дорожным общением?); а ещё и тем, что зато теперь пару кресел я получил на себя одного и, разложив на них спальный мешок, мог почивать, хоть и в гордом одиночестве, но с гораздо бОльшим удобством, нежели они.
     За время путешествия я обжил это место - оно даже оказалось несколько просторнее прежнего, да ещё спереди откидывался столик, которого там не было, и на который я мог в пути ставить еду с питьём, - и хотя во Франции движение оказалось всё-ж таки правосторонним (левостороннее там только в скоростной подземке RER), но обзор с этого боку автобуса оказался даже поболее, нежели с правого. Так что пересаживание оное оказалось не таким уж страшным минусом, как думалось поначалу, и постепенно превратилось даже в плюс.
     Проведя день на колёсах, мы достигли к вечеру Польши. Краткий обзор Варшавы входил в экскурсионный план, поэтому Регина уделила ему некоторое время - постольку, поскольку наступившая темнота позволяла разглядеть что-либо из варшавских строений и прочих интересных объектов. В польскую столицу мы въехали к полуночи: пересекли Вислу по длинному мосту (название его я не запомнил), поколесили некоторое время среди ночных огней и осмотрели огромный Дворец культуры и науки на площади Дефилад, Королевский замок и Дворец Радзвиллов, собор святого Яна, крепостную стену Барбакан и Костёл Святого Креста, где хранится сердце Шопена; проехали парк Лазенки и Цитадель на берегу Вислы. А может быть, мы кое-что из этих объектов и не видели, а только слышали о них из уст Регины - сейчас мне уже и не вспомнить, как оно было на деле. Да и последовательность встречавшихся на нашем пути достопримечательностей я вполне мог напутать.
     Регина добросовестно выдавала нам с милым акцентом и милыми неправильностями в русском языке громадное количество информации о них. Поразительная память! Мы едва успевали, следя за её рассказом, вертеть головами, уже постепенно склонявшимися у всех от утомления за день пути то на подголовник кресла, то на плечо соседа или соседки. Наконец по выезде из Варшавы нам дано было время на сон, дабы мы отоспались к утреннему прибытию в Чехию. И дальнейший путь по Польше, мимо Лодзи и Вроцлава, все автобусники проделали спя (кроме, кажется, шофёра).
     Всё это начало нашего путешествия, к сожалению, пробегало тогда как-то мимо сознания в свете предстоящего маршрута. Казалось – это только разгон, это несущественно. Что там Варшава какая-то! Мы уже привыкли, идеологически обработанные, что она почти наша: «от Варшавы до Берлина», «Даёшь Варшаву!» - и т.д. Что там Прага!.. Вот Париж, Амстердам – это дело иное! Мысль устремлялась в неумолимо приближавшуюся к нам западную, «буржуйскую» Европу. А все эти Литва, Польша, Чехия были ещё не совсем чуждыми нам, были нашими, как их называли в советско-застойные времена, странами-сателлитами, ещё не так давно входящими в «содружество государств соцлагеря» (недаром Брежнев, помню, как-то оговорился в одной из речей, посвящённых развитому социализму, произнеся: «В Советском Союзе и во всех наших социалистических странах…»; потом, поискав в газете эту речь, я обнаружил, что слово «наших» из неё осторожно убрано).
     А жаль теперь своего великодержавного чванства. Прага не хуже Парижа, а Варшава стоит Гамбурга. Всё познаётся в сравнении.









      Итак - Прага.
      Красивейший город с уникальной древней архитектурой, завораживающими видами, чарующей атмосферой. Весёлые, располагающие к себе люди. И очень музыкальные: ежедневно на множестве городских площадок - концерты, концерты и концерты: музыка классическая, хоровая, старинная, народная - и к каждому концерту, даже малюсенькому, непременно отпечатаны приглашения и программки. Листки и буклетики эти, простые (белые, зелёные, розовые) или же ярко разукрашенные, всучают вам на каждом углу, в каждом переулке старого города, и, пройдя всего несколько улиц, выносишь в руках ворох разноцветных листков с приглашениями на музыку любого вкуса.
     Да, неплохо тут у них поставлена реклама! А то ведь сколько раз бывало у нас, что о ценном концерте с талантливейшими музыкантами, исполнявшими редкие шедевры в каком-нибудь старинном особняке, узнаёшь лишь задним числом.
     Всюду - концертные залы и зальчики, театры и театрики. Много уличных музыкантов - то скрипачи с флейтистами, то диксиленд, то трио трубачей. Держатся они непринуждённо и достойно, а не с униженным попрошайническим видом, как мы привыкли видеть в своём отечестве.
     …Приятно побродить в одиночестве по прекрасной летней Праге. Я вообще люблю заблудиться и поплутать в незнакомом городе, иногда нарочно запутываясь. Так случалось у меня в Киеве, Львове, Таллинне, Мурманске, Бухаре, Ашхабаде, Перми, Оренбурге, Донецке, Саратове, Астрахани… В Киеве я как-то раз даже опоздал из-за этого на питерский поезд. А за границей, без знания языка, потеряться особенно интересно. Правда, чуть ли не всё население Чехии, как обнаружилось, если и не говорит на русском, то без труда его понимает. Когда я покупал еду или сувениры, продавцы сразу переходили на мой родной язык, едва уловив русский акцент в моих смешных попытках изъясняться по-чешски.
     Магазины здесь, даже самые скромные, чистотой и блеском прилавков, стен и дверей, напоминают появившиеся недавно у нас супермаркеты. Чувствуешь себя Человеком, когда заходишь перекусить в простенькую, по здешним меркам, забегаловку. Стеклянные двери любой из них автоматически раздвигаются перед тобой (такого я прежде не видел; это тебе не привычные скрипуче-обшарпанные двери какой-нибудь закусочной, норовящие поддать тебе под зад), - и ты оказываешься в нарядном зальчике с национальным орнаментом на стенах. Взору предстают десятки свежих салатов, украшающих прилавок-паноптикум (таким он представляется русскому глазу), и в желании перепробовать их побольше можно заказать по 100 и даже 50 грамм каждого. Предупредительная молоденькая чешка быстренько всё это развесит, разложит, рассчитает (без привычного нам обвеса в свою пользу) и с приветливой улыбкой поднесёт тебе за столик на красивых узорных блюдах вместе с хлебом и сдачей.
     Питание в Чехии очень недорогое. В пересчёте на наши рубли – едва ли не в полтора раза дешевле, нежели в России (напоминаю, что это было перед дефолтом!). Когда я ещё не сделал этого открытия, то носил с собой по старинной привычке еду в пакетике и питьё в бутылочке, не ведая, что на Западе такое поведение выглядит дикарским. Как-то, подустав от гуляния по Праге, я присел перекусить по-походному за один из многочисленных столиков уличных пражских кафе (повсеместные кафе под открытым небом тоже были мне в диковинку, я ведь ещё не добрался тогда до Парижа!). Достал бутерброд и пластиковую бутылочку с чаем. Ко мне тотчас же учтиво подошёл молодой человек в отутюженном костюме и быстро принялся говорить что-то по-чешски с извиняющимися интонациями. Я понял только слова «не можьно». Он ведь не знал, что у меня в бутылочке!
     Пришлось переместиться в скверик у соседней улицы и там, сидя на скамейке, тайком откусывать куски прибережённой от гостиничного завтрака булочки. Замечавшие это нечастые прохожие принимали меня, по-видимому, за чудака или нищего. А может, и за русского, не знаю.
     Эти три с половиной часа самостоятельного хождения по городу были нам предложены уже потом, во вторую половину дня приезда. В первую же - после беглого утреннего заселения в гостиницу и 20-минутного автобусного переезда к центральной части города была совершена пятичасовая пешая экскурсия по обеим берегам Влтавы под водительством Регины. А пока мы находились ещё на колёсах, она сообщала нам краткие сведения о чешской столице:
      - Как город Прага образовалась всего около 250 лет назад, хотя её древнейшие постройки датируются 9-м веком. Возникла она в результате слияния отдельных древних городов - таких, как Градчаны, Пражский Град, Малая Сторона, Вышеград, Старый город («Старе место»). Таким образом возраст его перевалил за тысячу лет. Сегодня Прага - это один из самых красивых и романтических городов Европы, сохранивший своеобразие и неповторимое очарование минувших веков. Его называют "городом сотни шпилей". Расположена столица Чехии на семи холмах, вокруг вьющейся ленты реки Влтавы. Количество её жителей приближается к полутора миллионам. Прага является административным центром Среднечешской области. Это и важнейший культурный центр страны. Здесь есть Карлов университет, Академия наук, Академии изящных и изобразительных искусств, библиотеки, Национальный театр и Национальная галерея, Художественный музей. Историческим ядром города является Пражский Град, куда мы с вами сейчас и направимся.
     Высадились мы в Малой Стороне (Mala Strana), где находится грандиозный храм св. Микулаша (Николая ) с огромным куполом и колокольней, а также Малостранская ратуша, Вальдштейский дворец с садом, украшенным фонтанами, бронзовыми статуями и озером. Где-то здесь есть ещё роскошные Королевские сады за оградой, куда мы не пошли, но зато совершили небольшой поход по Градчанам. Это район самых ранних строений в городе. Градчанская ратуша, Грзанский, Тосканский, Лобковицкий, Мартиницкий и Черниковский дворцы, костёл Вознесения Девы Марии постройки 1602 года, на органе которого играл Моцарт, как и на органе храма св.Николая, во время своего пребывания в Праге; где-то здесь, в доме «У золотого единорога» пожил пару месяцев и Бетховен.
     На улицах встретился мне оригинальный поезд из нескольких вагончиков на резиновых шинах, в нём можно прокатиться по Градчанам, Малой стороне и Пражскому Граду - то есть по левобережной части столицы Чехии.
     Со смотровой площадки, находящейся на месте сохранившегося фундамента часовни Девы Марии полюбовались прекрасным видом на Прагу. Постояли на Лоретанской площади перед стройной, сооружённой итальянскими мастерами Лоретанской церковью. Затем через парадные ворота вошли в Пражский Град с главными его сооружениями, Королевским дворцом и собором св.Вита, периодически останавливаясь, чтобы послушать рассказ нашего очаровательного гида об очередном интересном объекте.
     Градчанская площадь («Градчански намести») раскинулась перед входом на Пражский Град - доминанту всей Праги, внушительно возвышающуюся над берегом Влтавы. С холма, на котором она расположена, открывается завораживающая панорама города. Несколько столетий назад Градчанская площадь была главным городским центром.
     По ней мы подошли к Королевскому (сегодня уже Президентскому) дворцу. Над его крышей на флагштоке развевалось знамя Чехии - это означало, что в данное время президент страны Вацлав Гавел находится на её территории.
     У дворца мы наблюдали смену почётного караула - нечто, напоминающее такое же действо у московского Мавзолея. Впечатляюще: пара часовых в голубой форме и с ружьями, слаженными, чёткими и абсолютно синхронными движениями, передаёт священный пост другой паре, приводимой разводящим. Главное отличие от наших отечественных гвардейцев, бросающееся в глаза человеку с советской психологией - это не цвет формы (у наших, по-моему, тёмно-зелёная), а то, что чешские часовые, выполняя заученные до полного автоматизма действия, могут позволить себе слегка улыбаться. Кругом ведь в непосредственной близости (хочешь - коснись голубой формы!) толпится народ, кто-то отпускает шуточки, кто-то подбадривает их, трудно в такой обстановке оставаться невозмутимым. Для часовых с Красной площади улыбка была бы недопустимым нарушением дисциплины, ведь все подобные ритуалы у нас неизменно сопровождались преувеличенной суровостью на лицах.
     Через древние резные ворота Матиаша с колоннами и скульптурами мы прошли мимо новых караульных во внутренний двор Пражского Града. И словно попали в средневековье! Если бы не такие же, как мы, туристы в современных одеждах, впечатление было бы полным, ибо ничто больше не напоминало о нашем 20- веке. Мощёные булыжные улочки, крепостные сооружения, многовековой давности кладка стен. Не хватало только древних повозок, влекомых конями или волами.

     Прага (начало): 1) у Лоретанского монастыря; 2) Регина рассказывает о Малостранской архитектуре (справа слушают её Сергей Кузьмин и Николай Радецкий); 3) у входа в Пражский град; 4) в Градчанах (вдали виден собор св.Вита); 5) наш единственный видеооператор Костя Соколов

     Во внутренних дворах находятся два фонтана, Львиный двор, где когда-то содержались хищные животные, и ещё какие-то достопримечательности, названия которых со слов Регины я не очень-то запомнил, ибо засмотрелся на громадный, величественный собор святого Вита - самый большой кафедральный собор Праги. Смотреть на него можно только снизу вверх, ибо отойти подальше мешает сам Королевский дворец. Собор - стопроцентная готика, весь верх его состоит из острых башенок, складывающихся в два больших шпиля, которые и видны, наряду с главной башней, практически из любой точки Праги. Нам разрешили войти в это священное место через массивные бронзовые двери, на которых изображены разные исторические легенды. Внутри собора находится усыпальница бывших правителей Чехии - белые мраморные саркофаги, вроде как у нас в Петропавловском соборе, где наш хор (прямо у золочёных Царских ворот!) записывал перед поездкой рахманиновскую «Литургию». Нам дозволено было осмотреть и даже сфотографировать её. Здесь покоятся чешские короли и епископы.
     Самая свежая реликвия, выставленная здесь - бронзовая доска, сооружённая в память о «бархатной революции», происшедшей в Чехии всего лишь 9 лет назад.
     Пражский град ограждён каменной стеной 12 века. Сам он ещё старше - первые его постройки относятся к 9 веку. Он красив необычайно: на его территории находятся дворцы и церкви, сады и фонтаны,
     Тут же, на территории Пражского Града, находятся Старый Королевский, Епископский и Рожмберский дворцы, Базилика и монастырь св. Георгия, Страговский монастырь 12-го века, здание Бургграфства, Картинная галерея, Капелла Всех Святых, Злата уличка (Золотая улица) шириной в 1 метр, и ещё множество интересных для обозрения объектов. В Национальном музее мы поглядели на рыцарские доспехи, кованые «пояса верности» и прочие средневековые диковинки.
     Потом вышли на ещё одну, возвышающуюся над Дворцовыми садами, смотровую площадку, с которой открывается великолепный вид на «злату Прагу» - море тёмно-розовых черепичных покрытий домов и золотых украшений. Всюду сплошная готика, острые шпили и крутые крыши.
     Это только видимая часть города, вся Прага занимает площадь почти 400 квадратных километров. И всё это - древность: семь, восемь, и иногда и десять веков назад построенная. Позади панорамы видна буйная зелень, далее просматривается несколько высотных домов, и за ними - горизонт, ясное небо. Чехия - страна равнинная, как и Польша, поэтому с холма Пражского Града видно очень далеко.









      По длинной-предлинной лестнице Всадников мы спустились к Карлову мосту через Влтаву. Эта река заботливо окружает Прагу, создавая в городе мягкий влажный климат, в котором хорошо растут фрукты, включая виноград.
     Мост тянется на полкилометра. Ему почти 650 лет, а его предшественник - деревянный мост - был построен аж в 10-м веке. По краям его стоит около 30 скульптур. Здесь постоянно тусуются художники, музыканты, продавцы сувениров - в общем, что-то вроде пражского Монмартра. Нас встретил мостовой джаз-банд из седовласых озорных мужчин.
      При входе на Карлов мост стоит Малостранская предмостная башня, из ворот которой мы и вышли на него. Она считается самой красивой в Европе.
     Отсюда виден Клементинум - самый большой архитектурно-исторический комплекс после Пражского Града, с несколькими костёлами, садами, Доминиканским монастырём и обсерваторией, - а по другую сторону моста мы увидели сохранившиеся деревянные водяные мельницы, которые действуют и сейчас.
     Посередине, на перилах его находится «Звезда счастья» (или что-то вроде этого, я не запомнил точного названия) - выбитый в камне крест со звёздочками на концах. Нужно приложить к нему растопыренную ладонь - и загаданное тобой желание непременно исполнится.
     На выходе моста возвышается ещё одна башня с аркой - Староместская, через неё мы вошли в «Старо Место», то есть в Старый город. Отсюда по Карловой улице наша группа двинулась к Староместской площади - его историческому центру Старого города. На ней в минувшие столетия одних казнили, других выбирали королями. Стоя на площади, чувствуешь себя на сцене театра, где разыгрывается представление из средневековой жизни. Впечатление дополняют средневековые костюмы, в которые обряжены некоторые здешние обитатели: камзолы и башмаки с пряжками на молодых людях, пышные платья с чепцами на девушках. Видимо, для фотографирования с ними.
     Над площадью возвышается башня Ратуши, а по другую сторону - многобашенный Тынский храм, или храм Девы Марии под Тыном. Это главные постройки на ней, видные издалека. Они давно стали символами Старого Города, да и всей Праги. Храм имеет высоту 80 метров, а Ратуша 69 с половиной . Когда-то она использовалась как пожарная каланча.
     На Ратуше вот уже почти шесть веков лет живут куранты «Орлой» - астрономические часы. Каждый час в них открываются окошки и появляется скелет, звонящий в колокольчик. Тогда фигуры 12-ти апостолов движутся по кругу и кричит петух. Большой циферблат под оконцами показывает время суток и положение Луны и Солнца относительно Земли. Ниже расположен календарь, украшенный картинами. Дух захватывает о всей этой старины.
     Тут же, на площади - памятник Яну Гусу, фонтан «Кроцинова Кашна», а посреди неё находится Пражский меридиан, по которому в средние века определяли время. Кругом - старинные здания различных стилей. За Тынским храмом есть монастырь Девы Марии, дальше - Монастырь Святой Анежки.
     Затем мы прошли к Пороховой Башне (Prasna brana, Прашна Брана) образующей ворота Старого города. За башней начинается Вышеград, до которого мы так и не дошли. Справа от нас осталось ещё неосмотренным Новый город (Нове место). Придётся как-нибудь в другой раз посетить его.
     Весь путь, проделанный сегодня нами - от Пражского Града через Карлов мост к Староместской площади, и затем по Целетной улице к Пороховой башне - является частью Королевской дороги, соединяющей собой исторические части Праги.

     Прага (продолжение) : 1) выходим к Королевскому дворцу; 2) «Злата Прага» - вид от дворца; 3) сбор нашего хора на смотровой площадке; 4) с Ирой и Олей на фоне чешской столицы; 5) мы в музее (с Наринэ Адамянц и Ирой Васильевой).

      По постановлению Карла IV каждый новоиспечённый король должен был прошествовать по ней из Вышеграда, перейдя реку, и через Малостранскую площадь подняться в Пражский Град. Такой вот ритуал вступления на престол, вроде инаугурации. Только мы шли по Королевской дороге в противоположную сторону.
      Всё это лишь часть пражских достопримечательностей, с которой мы познакомились. Регина распустила нас до 10-ти вечера, когда мы должны были по плану ехать смотреть местную диковину - свето-музыкальное представление «Поющие фонтаны».

      Большинство наших хористов отправилось пробовать какие-то особенные пражские жареные сосиски с не менее уникальным пивом, которое варится только здесь. Но я предпочёл празднику живота простое одинокое шатание по городу. Пиво я употреблял очень редко, разве что по весне, когда не хватало витамина В, меня оно не слишком привлекало, как напиток. Тогда ещё я не знал, что такое   н а с т о я щ е е   пиво. Узнал уже в Германии, чуть позднее. Точнее - через сутки.
      А сейчас просто бродил по пражским улочкам, заглядывая в магазины - канцелярские, книжные, сувенирные и прочие. Набрал кучу насованных мне в руки приглашений на сегодняшние и завтрашние музыкальные концерты, на которые всё равно не мог пойти, но оставил на память. Некоторые вручающие их люди разодеты в старинные костюмы вроде тех, какие я уже видел на Староместской площади. Встречаются и мимы с набеленными лицами, которых потом я во множестве увидел на парижском Монмартре. Они тоже, пританцовывая, раздают приглашения. На площадях промышляют юноши, продающие разные поделки-безделушки «вручной работы» и «долгого качества», как они мне разъясняли по-русски. Такой турбизнес требует от них, видимо, знания множества языков.

      В большом универмаге (вроде московского «ГУМа» или петербургского «Гостиного Двора») на одной из площадей в центре города я впервые увидел «живые пейзажи», они мне жутко понравились. Потом-то они и у нас стали продаваться в магазинах, связанных с эзотерикой, да и просто на лотках. Долго разглядывал, держа поочерёдно в руках напоминающие аквариум вращающиеся стеклянные рамки всевозможных размеров и расцветок - от бело-розовых до тёмно-сине-зелёных. Чуть не купил один наиболее приглянувшийся пейзаж, но сдержался: больно хрупок для предстоящих нескольких тысяч километров пути, к тому же надо было приберечь валюту на Париж, там всё наверняка много дороже. Приобрёл лишь несколько небольших сувениров, в том числе чайную ложку с изображением Праги, в прозрачной коробочке. В ближайшие дни я встретил такие же ложки в Париже, Амстердаме, Гамбурге и Вильнюсе - с соответствующими городам картинками, и тоже прикупил их для полноты коллекции (правда, сразу раздаренной знакомым).
      К назначенному времени я вернулся на Староместскую площадь. В вечернем электрическом освещении она смотрится просто обворожительно, как будто это сон или просто декорации к спектаклю! Сходство с театром ещё более усиливалось тем, что все здания и прочие строения, вплоть до мелких башенок, были подсвечены каждое особым лучом софита. Успел насладиться театральным действом башенных курантов, запущенных, как положено, ровно в 22 часа.
      Приятно удивила тишина и чистота на площади, несмотря на довольно большое количество гуляющих. Всё мирно и спокойно, нет пьяной и брани и громких песен.
      Недавно в интернете безымянный посетитель одного турсайта поделился впечатлениями о Праге и передал свой разговор с одним чехом:

      « - А как тут с уличной преступностью? - спросил я.   - Никак, - ответил он, - гуляй, сколько хочешь.
      Я убедился в его словах, когда гулял по ночной Праге, хулиганствующих элементов не встретил. Почему-то в 10.30 вечера город словно вымирает. Только редкие русские бродят по улицам и пьяные немцы шумно пьют пиво в чешских пивницах.
      - Чехи тратят деньги на три вещи - продолжал мой собеседник - На семью, на здоровье и отдых и на пиво! Никакое, даже очень прибыльное дело не заставит чеха работать в пятницу вечером, не говоря уже о субботе или воскресенье.
      В пятницу поток машин с велосипедами на крышах отправляется за пределы Праги. У чехов - уикенд! А это святое!»

      Когда все были в сборе, нас повели на трамвайную остановку, где висело подробное расписание. Привыкнув к нашему транспортному разгильдяйству, я был очень удивлён, когда маленький трамвайчик подошёл минута в минуту в согласии с указанным временем. У дверей вагона стоят красиво сверкающие турникеты, в которые суются купленные заранее билетики. На них простукивается время. Оказывается, оплата здесь почасовая - можно купить билет на определённый отрезок времени (например, на 2 часа) и ездить в течении его на чём хочешь!
      Из трамвая мы любовались переливающейся огнями ночной Прагой. Вскоре прибыли к парку отдыха (или что-то в этом роде) и, пройдя через него, попали в павильон для обозрения фонтанов. По-видимому, таких павильонов здесь несколько.
      Фонтаны эти называются Кржижиковыми. Работают они по выходным, но нам повезло - было как раз воскресенье.
      Представьте себе огромный бассейн под открытым ночным небом, из которого бьют в разных направлениях: вверх, вбок, наискосок - не много, не мало - 30 тысяч струй! И не просто бьют непрерывно, а с разной силою: то затихая, то усиливая напор в определённом ритме, синхронно повторяющем ритм звучащей музыки. И не все сразу бьют, а попеременно - как группами, так и «солистами»: то мощные снопы, то слабые струйки, создающие рисунок прозрачной ажурной фактуры. И не на одинаковую высоту они взметаются, а все по-разному, как того требует музыка: иногда стелятся над землёй, то есть над водной поверхностью, а иногда вся масса воды вырастает в грандиозную пирамиду. И струи фонтанов - не одной раскраски, а всех цветов радуги, потому что подсвечиваются снизу и с боков яркими снопами лучей из прожекторов, по ходу музыки меняющих цвета.
     Из динамиков раздавалась хорошо знакомая всем «Шехерезада» Римского-Корсакова, и разноцветные струи танцевали в такт, словно пытались изобразить водой - то есть сыграть, как на театральных подмостках - героев этой симфонической поэмы.
     «Шехерезаду» сменил «Щелкунчик» Чайковского. Здесь тоже пёстрые музыкальные картины проходили у нас перед глазами в водяном исполнении. Как только менялся характер музыки - одновременно с ней менялась фактура струй и цвета их подсветки, чутко реагируя на музыкальные образы.
     На «десерт» исполнены были «Славянские танцы» Дворжака. Тут уж струи вовсю выплёскивали свои водные эмоции, неистово кружась в зажигательных синкопированных ритмах.

     Общее впечатление от фонтанов: потрясающе красивое, завораживающее зрелище. Ничто так не действует эстетически, как вода - ни клубы сухого льда, ни дым, ни фейерверки. Вода - один из символов бесконечности, отсюда и неограниченное количество цвето-струйных вариаций. Хотелось сидеть так до утра, глядя на водные переливы, если бы не ночная прохлада. Хотя и находились мы далеко от фонтанов, под навесом, так что шум падающей воды не мог заглушить льющейся из мощных колонок музыки, но и сюда долетала водяная пыль с порывами ночного ветерка, и приходилось кутаться в свитера и ветровки. Да и длилось это волшебное действо не более часа.
     Моё национальное самолюбие погладил тот факт, что два первых произведения из трёх исполнявшихся были музыкой русских композиторов, и только последнее - чешского.
     
     





     
    Оказавшись уже далеко за полночь вновь в гостинице, мы - бОльшая часть хора - как-то стихийно собрались в номере двух самых разбитных наших девиц, вывалили на общий стол походную снедь, что у кого было, и половину оставшейся нам части ночи пировали на радостях от того, что наконец-то проводим её не на колёсах. На весь выделенный под наш хор 13-й этаж вновь раздавался весёлый трёп и взрывы смеха. Наш тенор и казначей хора, еврейчик Боря Артемьев, с неподражаемым артистизмом травил еврейские анекдоты. Мы дружно хохотали и старались не отставать от него. Долго не могли угомониться, и где-то уже к пяти утра растащились по своим двухместным номерам.
     Но не только поэтому трудно было вставать поутру, чтобы распрощаться с гостиницей и двинуться дальше. Очень уж не хотелось покидать Прагу и наш современный 14-этажный голубой отель под красивым названием «Луна», из окон и с балконов которого открывался далёкий вид на западную часть города и автотрассу в сторону немецкой границы, на которую наш автобус и вырулил вскоре после завтрака в обширной «лунной» столовой, выдержанной в жёлто-голубых тонах.
     Всё когда-то кончается, кончилась и наша пражская сказка, продолжавшаяся чуть менее суток. Доведётся ли ещё побывать здесь?..

     Прага (окончание) : 1) на Карловом мосту; 2) Кржижиковы фонтаны; 3) наша бурная пражская ночь;
4) отель «Луна»; 5) вид из моего гостиничного номера на германскую трассу

     И вновь - дорога, дорога… Шепчутся покрышки с шоссе, посвистывют встречные самосвалы - «Татры» и «Шкоды» местного производства, плавно покачивается откинутое назад кресло и убаюкивающее льётся из динамика мелодичный голос Регины. Прикрыв глаза ресницами, укутанная тёмно-зелёной шалью, она сидит впереди, рядом с шофёром и вторым водителем, и, глядя вдаль и в то же время внутрь себя, вещает и вещает по памяти об истории, населении и природе Богемии, которую мы проезжаем. Все эти энциклопедические сведения как-то не отложились в памяти, зато запомнился рассказ о богемском пивоварении. Любопытно: качество пива в средние века проверяли тем, что поливали им дубовую скамью, а затем сажали туда пивовара в кожаных штанах; если штаны худо прилипали к дереву - значит, пиво было неважного качества, и непутёвого производителя секли розгами (жаль, у нас сейчас этого нет).
     Вот и Германия близится. Это пока ещё Восточная Европа, а не свободная «буржуйская». Но и к той мы стремительно мчимся. Это чувствуется по благородному порядку вокруг. Приятно поглазеть из окна автобуса на «ихнюю» чешскую жизнь в малых городках и посёлках: куда ни глянь - всюду чистота, опрятность. На всех без исключения балконах - оазисы цветов, в основном почему-то красных. Перед жилищами - газончики, коврики. Садовники тщательно ухаживают за уличными клумбами. В полях и перелесках - никакого мусора: ни бутылок, ни сигаретных пачек. Приятно глазу.
     Даже туалеты на стоянках - прямо-таки дворцы: не грязная тёмная комнатушка, а четыре светлых зала с зеркалами, кафелем и сантехникой «люкс». Отдельно - для малых дел, больших, для умывания, да ещё и душевая с предбанником. И всё это, между прочим, абсолютно бесплатно.
     Мне вспомнились так называемые санитарные стоянки, практикуемые у нас при автобусных экскурсиях по стране. Не раз я бывал в таких одно-, двух-, трёх- и даже четырёхдневных поездках. Где-нибудь посреди трассы, идущей через лес, автобус останавливается у обочины, раздаётся клич: «Женщины направо, мужчины налево!» - и прыгаешь по кочкам, увязая в болотной жиже, к неудержимо манящей, но такой труднодоступной опушке. Ведь одна из особенностей нашего менталитета - любовь к преодолению трудностей. Мой знакомый называет это явление «с аквалангом за грибами». Мы не хотим просто жить с удобствами, мы должны создавать себе препятствия и бороться с ними.
     А здесь - цивилизация, однако. Придорожные магазины, от застеклённых павильонов до небольших универсамчиков, сверкают опрятностью. Краем глаза машинально замечается непривычное нам внимание к мелочам: у входа в универсам - большая ваза с песком, в который втыкаются окурки; тут же стоят круглые уличные щётки для чистки обуви; внутри магазина - зеркала, рядом на полочке дармовые расчёски в пластиковой упаковке; специальный детский столик с игрушками и рисовальными принадлежностями, за который покупательнцы-мамаши могут посадить своё чадо, чтоб не таскать его за собой по прилавкам. И так - во всём. Привычная, будничная забота о человеке.
     Я не хочу хаять свою страну - у нас, конечно, есть и свои прелести, свои плюсы, свои достоинства. Но этого у них не отнять. Кто-то когда-то сказал: «Чтобы сделать удобное кресло, нужно глубоко уважать человеческий зад». Вот именно это и чувствуется здесь, в западном мире: уважение к каждодневным людским потребностям, создание непрерывной цепи мелких удобств. Что-то вроде ковровой дорожки, расстилаемой перед тобой. Это автоматически повышает личную самооценку, поселяет в человеке чувство самодостаточности.
     Впрочем, покупать мне в придорожных универсамах и лавках было нечего, тогда как многие из нашей компании были озабочены поиском фотоплёнки: превосходные пражские виды стремительно пожрали все её фонды. Я же - ха-ха, единственный из всех! - имел большой плёночный запас, и потому ехал припеваючи и не переплачивал теперь за неё вчетыредорога, как остальные.
     Где-то - кажется, в «Комсомолке» или даже в «Пионерке» - я вычитал давным-давно такой прикол: «Счастье - это когда твой сосед объехал по турпутёвке весь мир, отщёлкал десять фотоплёнок, и все они после проявки оказались снятыми объективом с закрытой крышкой!..»
     У меня такого «облома» быть не могло - затвор не срабатывал, пока объектив был закрыт. Фотоаппарат у меня имелся самый простенький - наидешёвая китайская «мыльница», купленная прямо перед поездкой. Практически детская игрушка - из тех, что мастера-фотографы презрительно именуют «До первого дождя». Но, как ни странно, почти все фото с отщёлканных за поездку восьми плёнок, по 36 кадров каждая, получились прекрасно, я сам такого не ожидал. И по композиции, и по цвету. То ли погода подыгрывала, создавая удачное освещение, то ли 20-летний опыт помог (свою первую «Смену-8М» я получил в подарок от отца весной 1978-го за удачное окончание седьмого класса, когда мне было 13 лет),  -  а скорее всего, сказалось охватившее нас всех воодушевление путешествием, когда всё делалось на подъёме и оттого с удачным результатом...
     Пересекли цветастую германскую таможню, пробыв на ней недолго, минут 20 (эта граница была для моего сознания особенно важна, поскольку отделяла Восток от Запада; я не удержался, чтобы тайком не сфотографироваться на ней, хоть и нельзя это - уж больно оригинальна!); и вот уже за окном - немецкие нежно-зелёные поля, за ними вдали - немецкие тёмно-зелёные леса, прямо на нас бежит прямой, как линейка, немецкий автобан, по которому мы после таможни понеслись за 180, с ветерком и мельканием пейзажей. Шофёры Юзас и Витас, сменяя друг друга на стоянках, гнали по нему так, что поля по бокам сливались в одну бесконечную полосу шириной до горизонта. После раздолбанных российских дорог, на которых особенно не разбежишься, такая скорость весьма щекотала нервы.
     Дело в том, что, как я уже говорил в начале, мы несколько изменили свой маршрут и вместо Франкфурта-на-Майне отправились в небольшой городок Шпайер в той же южной части Германии. Настолько небольшой, что я его не нашёл на достаточно подробной карте страны, которую имел с собой. Мне-то лично это название ни о чём не говорило, я бы с бОльшим удовольствием отправился во Франкфурт и послушал рассказ Регины о нём. Тем более, что там мне было с кем пообщаться: моя бывшая соученица по музучилищу Оля Конская несколько лет назад создала во Франкфурте русский театр. И теперь директорствует в нём и играет ведущие роли. Если уж не удалось бы свидеться, то я ей хотя бы позвонил (последний раз мы встречались 2 года назад, во время её приезда в Россию; тогда-то она и дала мне свой франкфуртский телефон, сказав просто: «Заезжай!»).
     У большинства же хоровиков со Шпайером были связаны тёплые воспоминания: именно там они три с половиной года назад размещались по семьям, там остались у них знакомые, которые теперь и организовали нам выступление нашего хора в костёле… забыл его название. Об этом была с ними телефонная договорённость у нашего руководства. Пение было назначено на 8 часов вечера, и нам непременно нужно было к этому времени доехать. И вот мы, чтобы не опоздать на собственный концерт, шпарили в этот самый Шпайер сквозь Германию со всех колёс - только в ушах свистело и дух захватывало.
     Захватывало его ещё и от видика, который нам включили при этом, дабы скоротать время в пути. То был известный американский фильм «Скорость» - жуткий боевик-триллер, в котором полный пассажиров автобус, вроде нашего, мчится и мчится, не имея права снизить скорость, поскольку под брюхом его находится бомба, при замедлении грозящая взорваться. Такую картину и дома-то, сидя в кресле, смотреть жутко. А в нашем положении - если не адекватном, то идентичном - её сюжет действует вдесятеро сильнее. Из этих соображений кассету, видимо, и держат в автобусной фильмотеке.
     Два прикреплённых к потолку телеэкрана - в передней и задней части салона, превращавшие его в видеосалон - и были частью тех удобств, о которых я упоминал, говоря о знакомстве с автобусом. В число таковых, помимо кино, входили: откидные сиденья и столики, индивидуальные вентиляторы над креслами, кипятильник на 5 литров, а также, как пишется в путёвках, «туалет для экстренных ситуаций». Находился он в середине автобуса, у дверей. Вообще-то после подобного фильма в подобной обстановке вполне могли эти ситуации возникнуть.
     По окончании «Скорости» по просьбе большинства пассажиров хозяева автобуса включили «нормальный» фильм - наше старое доброе «Собачье сердце».







     Шпайер - типичный древний германский городок: тихий, обустроенный, причёсанный, дышащий очаровательной стариной. Известен он прежде всего тем, что в нём находится самый большой храм на всём Западе - для времени его постройки, разумеется. Это собор Святой Марии и Святого Штефана. Вот что пишет о нём путеводитель:

     «Собор Св.Марии и Св.Штефана в Шпайере до сих пор потрясает гостей города: он стоит посреди Старого города, в котором преобладают одно- и двухэтажные здания, поэтому впечатление от собора как от чего-то громадного, почти нечеловеческого, сохраняется по сей день. Длина здания – 140 м, высота башен – 75 м. Собор был построен в XI-XII веках за 60 лет, что для Европы почти рекорд: как правило, постройка соборов длилась не одно столетие. Именно поэтому Шпайерский собор – не «сборная солянка» стилей, а единое архитектурное целое в стиле «высокой романики». Собор находится под охраной ЮНЕСКО как часть мирового культурного наследия».

     Въехав в Шпайер, мы долго кружили по всему городку, пытаясь отыскать нужную нам церковь. Шоферам он вовсе незнаком - он ведь не входит в привычный им наезженный маршрут. Утомившись от кружения, остановились на обочине одной из площадей, подрулив к какому-то газону, и оба водителя уткнулись в подробный атлас Германии, где на одной из страниц был означен и Шпайер с его главными улицами.
     Чтобы не терять времени, мы повыскакивали на этот газон и стали торопливо переодеваться в концертные костюмы, скидывая с себя дорожную одежонку и прячась при этом за редкими кустами. Девушки облачались в белые колготки, чёрные юбки и белые блузки, парни - в чёрные пиджаки с брюками, белые рубашки и чёрные галстуки-бабочки. Часы показывали уже четверть восьмого, а мы не знали, будет ли у нас в церкви возможность переодеться. Да и не хотели, чтобы слушатели видели артистов в неглиже. Лучше уж разоблачаться здесь, на нейтральной территории.
     Немногочисленные аборигены-шпайерцы, ходившие неподалёку, вылупляли на нас глаза, как на свалившихся с неба неземных существ. Особенно мужчины. Думается, что такой картины - раздевающихся на газоне русских девушек - Шпайер не видел со дня своего основания, а было это веке в 11-м.
     Наконец нужный нам объект был найден и достигнут. Зал оказался довольно обширным, деревянные стены и скамьи создавали хороший резонанс. У нас даже осталось полчаса времени на репетицию, благо мы были при уже костюмах. Вот тут-то Сергей Свойский и включился в работу, попав на своё привычное место, то есть встав перед хором. Всю дорогу, от самого Вильнюса, он почти без перерывов отсыпался, с головой укрывшись курткой, на задних сиденьях автобуса, где можно было растянуться во весь рост. Тому были причины. Зато включившись, он превращался в настоящий «мотор», как назвала его одна наша студентка. Он мог, не прерываясь ни на секунду, отрабатывать с нами десятки раз звучание какой-либо фразы или аккорда, добиваться чистоты голосоведения и прозрачности музыкальной ткани. Словом, погонял нас шеф во время репетиции на совесть, так что концерт прошёл на вполне достойном уровне.
     В начале программы, как водится, мы исполнили на немецком языке произведения Баха и Брамса - из уважения к принявшим нас хозяевам. Затем пошли мотеты Пуленка и другая зарубежная хоровая музыка. Вторая же часть концерта была посвящена русским композиторам: Чайковскому, Архангельскому, Даргомыжскому, Рахманинову, Шостаковичу, Гаврилину и Фалику. Ну, и на сладкое мы исполнили «Очи чёрные» в обработке Антона Яковлева, моего бывшего однокурсника и, как оказалось, давнего друга Свойского.
     Принимали нас прекрасно: шумно аплодировали, вызывали ещё и ещё!
     На «бис» мы спели русские народные «Таня-Танюша», задорную и заводную «Веники-помелики», и ещё не помню уже что из нашего обширного репертуара.
     Меня несколько смущала поставленная у дверей при входе картонная коробка для денег. Ну да ладно, это дело нашего казначея Бори Артемьева. Пусть он и заботится о побочных финансовых впрыскиваниях в бюджет хора.
     Закончился концерт в пол-десятого вечера. После бурных аплодисментов, тёплого прощания и переодевания мы стояли на улице возле автобуса и решали всем скопом очень важный вопрос: трогаться ли отсюда в Париж сразу, в 10 часов вечера, или же погостить у шпайерцев до 2-х часов ночи? Суть проблемы состояла в том, что водители должны сменять друг друга каждые четыре часа. Они не имеют права нарушить это железное правило и должны дать друг другу отоспаться: с дорогой шутки плохи, тем паче на наших (вернее, немецких) скоростях.
     В результате прений по поводу дилеммы «два или двадцать два?» было принято решение всё-таки остаться. Часть народа, вздохнув облегчённо, побежала названивать из телефонов-автоматов тем своим знакомым по прошлому приезду, которых не было сегодня на концерте (раньше-то некогда было), с целью хоть ненадолго повидаться. А остальные решили пройтись по Шпайеру. Некто Макс - высокий, с мушкетёрской бородкой местный житель, знавший с тех ещё времён и Свойского, и некоторых хористов - вызвался устроить нам небольшую экскурсию по улицам своего города. Было совсем темно, людей почти не встречалось, магазины давно закрылись. Помню только узкие улочки с коттеджами и бронзовые статуи на мостовых. Не было с нами Регины, которая рассказывала нам о других посещаемых нами местах пусть на не совсем правильном, но всё же русском языке. Макс же по-русски почти не говорил. Пройдя с ним какими-то тёмными переулками, наша группа вышла к собору Марии и Штефана - не знаю уж, к какому из его корпусов. По случаю позднего времени ворота были закрыты, но энергичный и пробивной Макс сбегал куда-то (может быть, к настоятелю или как он тут у них называется?) и принёс ключи от входа. С трепетом мы вошли в просторное внутреннее помещение, оснащённое, конечно, органом. Полюбовались оформлением костёла, затем Макс повёл нас дальше, во внутренние лабиринты собора, чтобы мы могли хорошенько его осмотреть. Мне, далёкому от католицизма человеку, всё представленное взору мало о чём говорило, а потому я и не могу рассказать обстоятельно и понятно о тех предметах, что увидел - древних фолиантах, скульптурах на библейские сюжеты и прочем. Хорошо запомнилось другое: на обратном пути, когда мы стояли под куполом собора, кто-то вдруг запел. То ли с целью проверить акустику, то ли просто душа не выдержала. Запел русскую духовную музыку; а что мы знали из неё, кроме православных хоровых концертов Архангельского, Бортнянского и Чеснокова? Прочие хористы не смогли удержаться, и лейтмотив 31-го концерта «Вскую прискорбно еси, душе моя » Бортнянского постепенно подхватили все собравшиеся. И вот уже своды величественного собора отразили мелодичные переливы голосов этого хорового «партесного концерта».
     Что-то похожее я наблюдал лет уже 10 назад после концерта хора Григория Сандлера в Малом зале Филармонии. Его участники возвращались вместе в метро, и вот, когда они шли по туннелю-переходу «Гостиного Двора», кто-то из женщин начал напевать меццо-сопрановую партию из кантаты Баха, другие привычно подхватили - и в переходе, своды которого создавали прекрасную акустику, зазвучала стройная многоголосная музыка. Это было тем более необычно, что тогда, в восьмидесятые, ни о каких промышляющих в метро самодеятельных музыкантах и речи быть не могло. Все пассажиры кругом моментально притихли и слушали, затаив дыхание, пока исполнители, идя по переходу группой человек в 20, вполголоса напевали только что исполненную ими в Филармонии вещь.
     Здесь произошло нечто подобное. Людей охватило общее желание испробовать акустические возможности собора. Они были великолепны, и Бортнянский, думаю, тоже остался бы ими доволен.
     Так мы и спели весь концерт (1-ю его часть). Меня чуть стесняло то обстоятельство, что в католическом соборе звучит православная музыка - не будут ли местные верующие на нас за это в претензии, узнай они о наших экспериментах? Этими своими опасениями я поделился с товарищами по окончании пения, - но меня утешили, сказав, что в наши времена уже нет непримиримой вражды между этими ветвями христианства; что, напротив, происходит сближение их, и что теперь, случается, и в православных храмах поют католические хоровые произведения, и наоборот.

        Германия :   1) на чешско-германской таможне;   2) и вот пошли немецкие поля;   3) в ночном Шпайере;
  4) «Два или двадцать два?»;   5) «За успехи нашего хора!»

      По выходе из собора на улицу исполнители «партсеного концерта» предпочли продолжить знакомство со Шпайером не путём экскурсий по нему, а посещением заведения под названием «Дом Хофф» – так называются здесь «пивнушки», где можно отведать свежего пива. Как раз через площадь от нас оказалось одно из таких заведений. По сравнении с нашими грязными, заплёванными «пивными павильонами» здешний «Дом Хофф» казался просто дворцом. Мы поднялись на 2-й этаж заведения и уселись за сверкающий чистотой большой круглый стол с крахмальной скатертью. Нам было объявлено, что первая кружка дарится каждому из нас за счёт хоровой кассы (не картонная ли коробка помогла?). А кружка - не много, не мало - литровая!
     Когда я увидел перед собой высокий стеклянный фирменный бокал с эмблемой «Dom Hoff», наполненный янтарным пенящимся напитком, я решил поделиться её содержимым с кем-нибудь из желающих. Куда мне столько! А сам только попробую.
     Мы сидели вокруг стола, держа в руках кружки и любуясь напросвет золотым отливом свежесваренного пива. Но к нему ведь надо какую-нибудь закуску! Из предложенного меню я выбрал самую недорогую - картофель фри за 11 марок. А пока, заговорившись с Леночкой Казанцевой, машинально отхлебнул от края бокала, забыв предварительно отлить из него, как собирался, кому-нибудь из товарищей.
     И - пропал! Такого божественного питья я ещё не пробовал. Это была амброзия вместе с нектаром!
     Быстренько чокнувшись со всеми, я одним духом опустошил добрую половину ёмкости. Только теперь я понял, что такое пиво!
      Картофель фри, принесённый мне почти тотчас же, был настоящим объедением. Вроде бы - простая, банальная картошка, но как приготовлена! Несомненно, тут действовали профессионалы высокого класса. Тонюсенькие ломтики были обжарены, посолены и приправлены с ювелирным чувством меры. Под хрупкой корочкой таилась сочная, нежно-ягодная мякоть.
     Но пиво, пиво!.. Это было нечто. Напиток богов! Я чувствовал себя Зевсом на вершине Олимпа.
     В полминуты расправившись с первым бокалом, я тут же - пить так пить! - заказал второй, с другим сортом, светлее первого (жаль, не запомнил их названий). Вкус его оказался лёгким и нежным, словно намёк на неземное блаженство. Его я тоже так и тянул до конца глоток за глотком, до последней капли, не в силах оторваться от закруглённого матового края. Классно они тут изготавливают свой коронный напиток! Задняя часть делавшего его пивовара, думается мне, нисколько не пострадала - по крайней мере, сегодня. Да и во все другие дни, несомненно.
      Как хорошо, наверное, забредать сюда после рабочего дня, чтобы не спеша посмаковать кружечку настоящего баварского пива! Живи я здесь, я бы так и делал. Приятно, что ни говори, посидеть за таким вот бокалом, чувствуя себя бюргером, владельцем одного из этих, стоящих напротив, особняков.
      После второй порции я захотел попробовать пиво третьего сорта, на сей раз тёмное, которое мне тут же и поднесли в таком же литровом бокале с дом-хофовской эмблемой. Оно было совсем иным, терпким и насыщенным.
      Это ж надо так - три литра доброго немецкого пива в один присест! Это я-то, который прежде почти его не употреблял!
      И хоть бы что: чувствовал себя огурчиком - и в эту ночь, и наутро, и весь следующий день, уже парижский. Никакого "головка бо-бо" или подташнивания. Представляю, что бы со мной было после трёх литров - то есть шести поллитровых бутылок! - нашего привычного консервированно-пастеризованного, баночно-бутылочного пива!
      Домой, то есть к автобусу, мы возвращались, весьма довольные использованным на Шпайер временем. Ноль два оказалось много лучше 22-х!
      Прошу прощения за то, что пиву я уделил в этих записках больше места, нежели концерту и всему прочему. Но что поделаешь, если оно было самым сильным впечатлением от первого моего в жизни посещения Германии! Концерты - дело привычное, а тут...
      В два часа ночи мы, как положено, выехали из Шпайера и тут же дружно уснули без задних ног, чтобы наутро проснуться уже в предместьях Парижа.








      И вот он, Париж!..
     Город-легенда, город-история, город-государство и самая элегантная столица мира, город нищеты и роскоши, любви и отчаяния, прекрасных надежд и разрушенных иллюзий, город Родена и Вольтера, Гюго и Бальзака, Стендаля и Мопассана, Дюма и Хемингуэя, Жорж Санд и Шопена, Джо Дассена и Эдит Пиаф.
     «Париж - это кривые улочки и грандиозные бульвары, площади, проспекты и улицы, чередующиеся с зелёными садами и парками, знаменитые монументы и убогие задворки, экстравагантные магазины и роскошные рестораны, ультрасовременные оздоровительные центры, оперные театры и прокуренные джазовые подвальчики - здесь есть всё!» - повествует один из путеводителей.

      О, Париж,
      Где так сладко весной
      И каштанам цвести,
      И влюблённым брести
      Вдоль реки, над волной,
      Под луной!

        О, Париж,
      Где над сотнями крыш
      От утра до утра
      Увлекают ветра,
      Соблазняют ветра
      Флюгера!

        Ветерок
      Запоёт и летит
      Без забот здесь и там,
      Там и здесь, по мостам,
      По чудесным местам,
      Сквозь Париж!

     Так поёт моя любимая Мирей Матье. Естественно, по-французски.

     Все эти завораживающие слух названия - и трёхсложные: Тюильри, Монплезир, Нотр-Дам, Мулен Руж, Сакре-Кёр, Пляс Пигаль, Монпарнас; и двухсложные - Версаль, Сите, Монмартр, Дефанс; и односложные - Лувр, Виль (плюс всяческие «сен», «рю», «пляс» и проч.), - мало о чём говорили мне, да и многим из нас, прежде. В весьма общем, поверхностном и смутном представлении о Париже все эти объекты находились где-то в недосягаемой дали - там, у подножия Эйфелевой башни и Монмартрова холма. Теперь же они обрели зримое и осязаемое воплощение, стали кусочками моей жизни. Изучив Париж не только по карте, но и ногами, исходив его в течение почти трёх суток вдоль и поперёк, я расставил их в своём мозгу по местам, и теперь Париж - мой старый добрый знакомый, к которому тянет, и отныне всегда будет тянуть.
    Нельзя не влюбиться в него, не проникнуться его покоряющим, воздушным стилем, его свободным, вольным духом.
    Париж засасывает, как