Все работы                   На главную                   Содержание


Михаил Строков

Возвращение русского гения
(2009, дополнено в 2019)


    Как жаль, что имя музыканта, прекрасные мелодии которого вот уже полвека хорошо знает, любит и исполняет весь мир, до сих пор почти никому не известно! И этот факт никого не удивляет и не возмущает, словно такое положение дел – в порядке вещей. Тысячу раз прав был Поэт Поэтов: «Мы ленивы и нелюбопытны».
    Это статья-напоминание. Хочется напомнить о самой грандиозной в музыкальном мире мистификации, хотя в наше время она стала уже достаточно известной. Здесь всего-навсего обобщены факты, в основном собранные и открытые другими – но, может быть, далеко не всем знакомые.
    Вообще музыкальные мистификации, в которых авторы 20-го века по разным причинам выдавали свои произведения за сочинения старинных композиторов – тема далеко не новая. Можно вспомнить, например, концерт «Аделаида» для скрипки с оркестром, считавшийся сочинением В.А.Моцарта, настоящие авторы которого – альтист Анри Казадезюс с братом. «Вариации Тартини на тему Корелли» сочинил скрипач Фриц Крейслер, а знаменитое «Адажио Альбинони соль минор» – итальянский композитор и музыковед Ремо Джадзотто. В 1930-1950-е годы у нас в стране пользовалась огромной популярностью Симфония № 21 Н.Овсянико-Куликовского, пока наконец не выяснилось, что такого композитора не существовало, а её настоящий автор скрипач Михаил Гольдштейн. И даже Алла Пугачёва в начале своей эстрадной карьеры выдавала свои песни за сочинения некоего Бориса Горбоноса.
    Следует, правда, отличать сознательные мистификации от мифов и заблуждений, даже если они носят массовый характер. Широко ходит ныне по соцсетям «Весенний вальс Шопена», в котором нет абсолютно ничего от Шопена, это всего лишь простенькая эстрадная пьеса "Брак по любви" Поля де Сенневиля. Так же, как некая «Эльфийская ночь» якобы Вивальди, «Мелодия слёз» якобы Бетховена, «Музыка ангелов» якобы Моцарта и проч. и проч.


Вавилов     Так вот, о почти забытом музыканте. Имя его – Владимир Фёдорович Вавилов. Прожил он, как и большинство гениев, не слишком много, всего-то 47 лет. Родился в 1925-м, воевал в Великую Отечественную и был ранен. Затем учился игре на гитаре в музыкальной школе для взрослых в Ленинграде (причём играл на чрезвычайной редкой разновидности классической гитары – семиструнке) и достиг в этом больших успехов: на международном конкурсе в Москве его дуэт с гитаристом Львом Андроновым завоевал 2-е место! Затем выступал самостоятельно, аккомпанировал таким именитым певцам, как Клавдия Шульженко и Борис Штоколов. Он автор учебника «Начальный курс игры на семиструнной гитаре». А потом неожиданно Вавилов увлёкся лютней, хорошо изучил этот древний инструмент и стал одним из немногих профессиональных лютнистов в мире, а в нашей стране – первым.
    В 1968 году произошло эпохальное для нашего музыкального мира событие (правда, далеко не сразу оцененное как таковое): Всесоюзная студия грамзаписи «Мелодия» выпустила стереофоническую грампластинку под названием "Лютневая музыка XVI-XVII веков". Истинные знатоки лютни, конечно, сразу же не поверили, что пьесы с пластинки относятся действительно к старинным произведениям. И оказались правы! Но много ли у нас в стране было таких знатоков? По пальцам перечесть. И разве могли они в те времена открыто высказаться?
    Зато огромная армия меломанов моментально полюбила эту музыку, и пластинка за последующие два десятка лет переиздавалась множество раз, практически ежегодно. Причём тиражами немалыми, где-то под миллион копий! Она была в доме у всех любителей музыки. Авторами пьес значатся средневековые итальянские композиторы: Милано, Нигрино, Готье, Найзидлер, Галилеи, Байф. Исполнил эту музыку Владимир Вавилов (иногда в ансамбле с другими музыкантами). Вот так и разошлись эти мелодии по всему миру. И больше всего, пожалуй – «Ave Maria», перед названием которой на обложке как первой пластинки, так и всех её последующих переизданий скромно значится: «Неизвестный автор XVI века».


    После появления этой пьесы в грамзаписи, где её первой в мире спела Надежда Вайнер, «Аве Марию» исполняли крупнейшие отечественные вокалистки: Ирина Архипова, Галина Ковалёва, Вероника Джиоева, Ольга Басистюк, Лусинэ Закарян, Ольга Кондина, Лина Мкртчян, Нина Тишко. Из зарубежных Андреа Бочелли, Суми Йо, Шанжун Цзян, Тарья Турунен, Бейонсе, Милен Фармер…
    А впервые имя Джулио Каччини в связи с произведением «Ave Maria» возникло в 1975 году, когда та же фирма «Мелодия» выпустила пластинку-альбом певицы Ирины Богачёвой «Старинные арии», где фамилия Каччини была указана вместо «неизвестного автора». Здесь-то и прячется первоисточник «переадресации» авторства. И лишь сравнительно недавно было окончательно доказано, что все произведения на пластинке "Лютневая музыка XVI-XVII веков" (исключая старинную народную песню «Зелёные рукава») сочинил сам Владимир Вавилов. А существование некоторых названных на обложке композиторов – Нигрино и других – вообще ставится под сомнение.
    Но для чего понадобился Вавилову этот странный розыгрыш? Почему нельзя было подписать произведения своим именем? Где же если не тщеславие, то хотя бы самолюбие автора?
    Дочь композитора, искусствовед Тамара Владимировна Вавилова уже в наши дни объясняет это так:

          «Заявить о себе как о композиторе, будучи просто музыкантом, было нелегко. Поэтому приходилось иногда идти на такие уловки – говорить, предположим, что это произведение неизвестного автора или старинного композитора. И говоря об этом, свои произведения выдавать за чужие. Отец был уверен, что сочинения безвестного самоучки с банальной фамилией "Вавилов" никогда не издадут. Но для него куда важнее, чем известность его фамилии, была известность музыки. Он был человеком очень спокойным. Он не хотел ссориться, не хотел идти ни на какие конфликты. Ему важна была работа, он хотел заниматься своим делом».

    И это правда. Если бы Вавилов признался в авторстве, его музыка никогда не увидела бы свет! Никому не ведомому композитору не дали бы пути, не позволили бы записаться на главной в стране студии грамзаписи. Он не состоял Союзе композиторов и даже не имел высшего музыкального образования! А поскольку Владимир Фёдорович, по воспоминаниям современников, был человеком величайшей скромности, бескорыстно преданным искусству, то для него главным было исполнить эту музыку, а уж кто её автор – пусть разберётся история! Правда, вряд ли он мог предполагать, что выяснение истины затянется на долгие десятилетия. А ведь оно, может быть, именно потому и затянулось, что его остроумная мистификация отсылает нас к очень уж древней музыке, в которой разбираются немногие. Возможно, он рассчитывал и надеялся, что её достаточно быстро разгадают, но... недооценил равнодушия и инертности людей – тех самых наших родных лени и нелюбытства.


    Итак, самая известная из записанных тогда на студии пьес – это, конечно, «Аве Мария», авторство которой приписывается Джулио Каччини. Впрочем, давно пора было догадаться, что именно приписывается. Ведь спроси кого даже из маститых музыкантов – что ещё написал этот самый Каччини, кроме «Аве Марии»? – разве только специалисты по средневековой музыке назовут вам оперы-драмы «Эвридика» и «Дафна», или другие его произведения – мадригалы, канцоны и монодии, созданные в самом начале 1600-х годов, музыка которых даже отдалённо не похожа на «Аве Марию».
    К этому можно добавить, что ни в одной музыкальной энциклопедии в статье о Каччини вы не найдёте упоминания об «Аве Марии», – хотя, казалось бы, это популярнейшее из его творений!
    Открываем отечественную шеститомную «Музыкальную энциклопедию» 1973 – 1982 годов издания, выходившую в советское время огромными тиражами и до сих пор стоящую на полках у многих музыкантов. Статья «Каччини Джулио»: том 2-й, страницы 742-743. В статье говорится о музыкальной реформе, об эстетических взглядах Каччини, о его опере «Эвридика». Об «Аве Марии» ни слова.
    А вот «Музыкальный энциклопедический словарь» 1990 года, та же статья в сокращении. Об «Аве Марии» снова ни гу-гу, хотя с 1980-х годов и по сей день эта музыка триумфально шествует по всему миру под именем Каччини! В том же словаре есть статья под названием «Аве Мария» – о композиторах, писавших на этот канонический текст. О Каччини и здесь молчок. Во всех позднейших изданиях мы опять-таки не находим рядом с именем Каччини произведения с таким названием…
    Отчаявшись, лезем в самое современное, самое массовое и всегда свежее издание – в «Википедию». Статья «Джулио Каччини». Прокручиваем страницу… ага, вот оно:
          «Одно из наиболее известных и часто исполняемых произведений — «Ave Maria», по мнению исследователей приписано Каччини по ошибке, а принадлежит перу советского композитора и музыканта Владимира Вавилова, впервые изданная им на пластинке «Лютневая музыка XVI—XVII веков» в 1970 году».
    Немного неграмотно составлено предложение, что вообще характерно для Википедии, но информация по сути верная (исключая «по ошибке»). Наконец-то к нам возвращается это имя, эта важная отечественная культурная ценность!



    «Аве Мария» – католическая молитва к Деве Марии, названная по её начальным словам:

              Ave Maria,
              Gratia Plena,
              Ave Dominus tecum,
              Benedicta tu in Mulieribus,
              Et Benedictus fructus ventris,
              Ventris tuae,

    – и так далее. Среди многочисленных «Аве Марий» (Шуберт, Сен-Санс, Бах-Гуно, Верди, Лист, Дворжак, Масканьи и массы других) та, что приписывается Каччини – пожалуй, как уже говорилось, в наше время наиболее известна. Но почему же, в отличие от других, здесь поются только первые два слова? «Аве Мария, Аве Мария…» – и так много раз подряд, до конца. Это уже настораживает.
    За тридцать лет работы концертмейстером автору статьи часто приходилось аккомпанировать эту вещь и солистам, и хору. И каждый раз смущало несоответствие заявленного имени автора и самой музыки. Читаешь годы жизни его перед нотным текстом: 1546–1618 – и не можешь отмахнуться от подозрения, что такая музыка ну никак не могла быть написана в то время! Хотелось воскликнуть: «Ну какая же это средневековая итальянская музыка? Вы вслушайтесь! Типичная советская песня!»
    Да, но имя!.. Ведь вот оно, чёрным по белому выведено в начале любых нот: Giulio Caccini, Джулио Каччини. И в конце концов сам собой напрашивался вывод, что это просто обработка оригинальной каччиниевской мелодии, адаптированная к нашему времени позднейшей гармонизацией.
    К тому же все кругом спокойно твердили: Каччини, Каччини… Имя это объявлялось на инструментальных, вокальных и хоровых концертах, на экзаменах и конкурсах. А между тем в музыке этой мы слышим тот набор приёмов, что характерен был для эстрады 1960 – 80-х годов, и именно советской эстрады. Кроме того, некоторые вещи появились в музыкальном искусстве гораздо позднее каччиниевской эпохи. Вот они:

    1) Повышенная 7-я ступень в миноре, прежде всего для обострения тяготений доминанты в тонику, появившаяся примерно во времена Баха. Ну, или немногим ранее. А до этого доминанта в миноре была натуральной, и ничей слух это не смущало.

    2) Синкопированный ритмический рисунок в мелодической линии баса родился и того позднее. Собственно, только Моцарт начал смело использовать синкопы в своих произведениях.

    3) Не могло быть во времена Каччини и так называемой двойной доминанты, то есть функции пятой ступени к пятой же; она же – малый мажорный септаккорд второй ступени, имеющий разрешения в обычную доминанту, которая в свою очередь уже стремится в тонику. Вещь элементарная для мало-мальски сведущих в музыке! Можно использовать её и с септимой (например, для ми минора, в котором наиболее часто исполняется эта наша первая отечественная «Аве Мария», это фа-диез мажорный септаккорд). Двойная доминанта – изобретение романтиков, да и то в 19-м веке оно применялось сравнительно редко – например, в русском бытовом романсе. Зато очень быстро она распространилась позднее среди гитаристов вместе с бардовской песней.

    4) Терпкие септимы (особенно большие) и секунды (особенно малые) в септаккордах и их обращениях тоже характерны для романтической и эстрадной музыки. До конца 18 века музыканты избегали таких созвучий.

    5) И наконец, не существовало в старинной музыке той последовательности аккордов (главным образом опять же септаккордов), который позднее получил название «золотой секвенции», столь характерной для советской и постсоветской песни – ходам от тоники по квартам до полного круга, то есть возвращения в тонику (не путать с кварто-квинтовым кругом!).

    По сравнению с тем, как нещадно эксплуатируется и профанируется эта гармоническая цепочка в наше время, такие песни (уже из разряда ретро), как «Одинокая гармонь» Мокроусова, «Милая моя» Визбора, «Любовь настала» Паулса, где она использована, слушаются теперь как шедевры.
    Напомним, что первооткрывателем этого музыкального приёма считается Георг Вильгельм Фридрих Гендель. А он, между прочим, жил почти на полтора века позже Каччини. Со времён «Пассакалии» из Сюиты соль минор Генделя, в которой эта гармоническая последовательность повторяется 16 раз подряд, «золотая секвенция» постепенно превратилась в устойчивую формулу, которой широко пользовались и Моцарт, и Бетховен, и позднейшие авторы. Дело шло и шло – и дошло до того, что она стала затёртым приёмом, общим местом, банальностью, расходным материалом для попсы (современный рок-музыкант и гитарист Сергей Калугин недавно сказал: «Попса – это отсутствие творческого усилия, нетворческая эксплуатация находок других людей: для того, чтобы создать массу «хитов», достаточно взять золотую секвенцию и написать на неё пятьдесят композиций»).
    У Владимира же Вавилова золотая секвенция использована, по счастью, ещё в «допрофанационную» эпоху, и к тому же в конце она сдобрена двойной доминантой, что не было тогда ещё затёртым приёмом.


    Но может быть, скажете вы, Джулио Каччини заглянул в будущее? Ведь у великих композиторов встречаются моменты, предвосхищающие позднейшие открытия в музыке! Вот например, в «Хорошо темперированном клавире» Баха…
    Да, всё так! Случались и в музыке гениальные предвидения. Чутьё художника иногда позволяет ему слышать будущее. Из финала 17-й сонаты Бетховена явственно доносится перестук колёс несущегося поезда, который появится в мире только через три десятилетия, а в Пятом вальсе Шопена угадывается рэгтайм, до возникновения которого оставалось и того больше – около 60-ти лет.
    И Каччини, разумеется, являлся далеко не последним из крупнейших музыкантов своего времени, если не первым среди равных. Но в данном случае такое заявление будет неуместным: всему должно быть отведено своё время! Существуют этапы в искусстве, через которые не перескочишь, хотя Каччини был прекрасным композитором (а его дочь Франческа вошла в историю музыки тем, что явилась одной из первых в мире женщин-композиторов, как Сафо в поэзии).
    Однако почему-то десятилетиями не только музыканты-любители, но и преподаватели (а среди них профи с хорошим образованием, уж они-то наверняка представляют себе хотя бы примерно музыку той эпохи, в которую жил Каччини) не давали себе труда вслушаться в эту самую «Аве Марию» и задаться вопросом: а могло ли быть такое написано четыреста лет назад? Мог ли быть применён тогда целый букет музыкальных средств второй половины двадцатого века?

    И ещё одна небольшая деталь касательно «прозорливости» Каччини и его будто бы заглядывания в будущее. Объединение творческих людей, родившееся в 1580 году и вошедшее в историю музыки под именем «Флорентийская камерата», деятельным участником которого стал Каччини, смотрело как раз не вперёд, а назад. Оно пыталось возродить античное пение, да и вообще всю музыку того периода человечества. Эти эксперименты были исключительно полезны и продуктивны хотя бы тем, что они родили оперный жанр, пусть и в его первоначальном виде. Но ни при каких условиях на рубеже 16-го и 17-го веков не могло возникнуть то сочетание тональностей, которое мы встречаем в рассматриваемой «Аве Марии».
    А не может ли быть, что Вавилов нахально приписал себе эту музыку? Ведь были же в истории подобные случаи! Ну хорошо, пусть так; однако при этом нам придётся предположить, исходя из системы использованных музыкальных средств, что её сочинил какой-то другой музыкант примерно такого же уровня, живший в то же самое время, что и он, то есть в середине 20-го века в нашей стране – потому что раньше этой музыки просто не существовало. Во всяком случае то, что она кем-то где-то исполнялась до 1968 года, никто доказать не сможет. Но тогда почему не Вавилов?
    И потом, как-то не вяжется такое предположение с тем Владимиром Фёдоровичем Вавиловым, которого мы знаем. Достаточно увидеть застенчивое одухотворённое лицо, глядящее с немногих сохранившихся фотографий! Понятно, что это не доказательство, но всё же…


    Заодно хотелось бы упомянуть ещё о паре произведений с того самого винилового диска (а позднее, с 1995 года – и лазерного). Первое – «Ричеркар» Никколо Нигрино. На телевидении очень любили когда-то «подкладывать» эту пьесу в различные передачи, как фон. Музыка драматичная, неспешно расстилающаяся во времени, словно ковёр. Удивительное, непривычное сочетание лютни с органом: огромный объём звучащего воздуха накрывает вас, завораживает до благоговения. Композитор словно рассматривает эту музыку, поворачивает её под разными углами, меняя то темп, то размер. И опять же – мы слышим в «Ричеркаре» ту самую «золотую секвенцию» и прочие хорошо знакомые нам приёмы из середины 20-го века.
    А вот об «авторе» этой пьесы ничего не известно. Ни в одном отечественном справочнике имя Нигрино не встречается – даже в той серьёзной, уже упоминавшейся обстоятельной шеститомной «Музыкальной энциклопедии», изданной в 1976 году. Начинаешь сомневаться: а был ли мальчик? Похоже на то, что данное имя выдумано.
    Ещё одна пьеса с этой грампластинки – «Канцона», автором которой означен Франческо Канова да Милано. Такой музыкант действительно существовал в начале 16-го века. Более того, он считается крупнейшим европейским композитором того времени. Жил он ещё раньше лет на 50, нежели Каччини, пользовался великой популярностью и даже удостоился прозвища «божественный».
    До выхода фильма «Асса» в 1987 году люди слушали эту мелодию спокойно. А потом, после триумфального шествия «Ассы» по всем кинотеатрам, стала частой такая сцена: стоило кому-то включить пластинку или диск с «лютневой музыкой» (он начинается именно с «Канцоны»), как тут же слышалось восклицание: «Да это же «Город золотой»!» Да, именно на эту мелодию поэт Анри Волохонский (а не Алексей Хвостенко, как считали некоторые), услышав пластинку, написал текст по библейским мотивам, и именно она в исполнении Бориса Гребенщикова, превратилась в знаменитую песню-романс-шлягер и быстро разнеслась по стране сначала вместе с фильмом Сергея Соловьёва, а затем и самостоятельно.
    Нет ничего удивительного, что Вавилов приписал свою прекрасную мелодию именно Милано, который был одним из ярчайших лютнистов своего времени! Докопаться до авторства удалось в 2005 году израильскому исследователю Зеэву Гейзелю. По интернету ходит его статья «История одной песни» (всякий желающий может найти её) с увлекательным, почти детективным рассказом о том, как долго и упорно разматывал он эту ниточку – и доразматывался до открытий, которые могли бы стать сенсацией, если бы не пассивность подавляющей массы людей. Правда, целью его изначально был именно «Город золотой». А уж музыкальное авторство других произведений Вавилова было открыто им попутно.




        На обложке первых выпусков грампластинки ещё значится имя В.Вавилова – непонятно только, в связи с чем. В дальнейшем, при переизданиях, оно исчезло. Вот так и стираются имена! «Неизвестный автор» произведения "Аve Maria" был указан, как видим, все 1970-80-е годы, несмотря на то, что на пластинке с пением И.Богачёвой издания 1975 года уже написано имя Каччини.


    Возвращаясь к "Аве Марии"... Ладно бы любители – многомиллионная армия их восхищается этой музыкой и говорит: ах, какая красота! ах, какой колорит древности, средневековья! Им простительно. Но поражает реакция и некоторых профессиональных музыкантов. Многие из них принимают известие об авторстве Вавилова в штыки: «И ты веришь в этот бред?!»
    Видимо, тут срабатывает инерция мышления, нежелание оторваться от привычной установки, даже если она опровергается фактами и доводами. Один маститый певец (наш, не зарубежный!), помнится, так и заявил: «Ты меня не переубедишь! Для меня эта вещь всё равно навсегда останется музыкой Каччини!»
    Иногда натыкаешься на агрессивность исполнителей, даже знающих об истинном авторе: «Всё равно на концертах я буду объявлять, что это Каччини! Так лучше звучит, чем какой-то Вавилов».
    А частенько встречаешь и безразличное отношение: «Ну чего уж так кипятиться-то? Какая разница – Каччини, не Каччини… Она есть, эта музыка – и достаточно!»
    Так и тянет ответить: а если бы с вашей музыкой так поступили – понравилось бы?


    Хочется отметить ещё одно досадное обстоятельство. В ситуации с авторством «Аве Марии» имеет место аспект не только нравственно-патриотический, но и юридический. Авторство Вавилова нигде не зафиксировано, «авторство» же Каччини – вот оно: начиная с конверта пластинки И.Богачёвой повторено тысячи раз самым что ни на есть официальным образом. И поскольку во многих изданиях композитором числится именно Каччини, никто не вправе самочинно написать в «шапке» другое имя – это будет нарушением закона об авторском праве. Ситуация складывается абсурдная: доказано, что автор НЕ Каччини, и это прекрасно знают уже многие, но при этом мы ОБЯЗАНЫ писать фамилию Каччини! А ведь даже европейцы и американцы вышли из положения, многие из них теперь пишут так: «Еither Vavilov or Caccini» (либо Вавилов, либо Каччини), «Caccini (by Vavilov)» (Каччини \автор Вавилов\), или наконец прямо: «Ave Maria» by Vladimir Vavilov, misattributed to Giulio Caccini («Аве Мария» В. Вавилова, ошибочно приписывается Джулио Каччини). Хорошо бы, если б какой-нибудь грамотный юрист взялся в нашей стране за возвращение доброго имени Вавилова…
    А разве не важно то, что композитор – наш земляк? Он прожил всю жизнь в Ленинграде и похоронен здесь же, в Павловске. Как говорил таможенник Верещагин в известном фильме: «За державу обидно!» За рубежом признают, а у нас не хотят! Под аудио- и видеозаписями с "Аве-Марией-Каччини" немцы и итальянцы пишут в комментариях: "Мы знаем, что это Вавилов!", "Спасибо вашему гениальному музыканту!" – и т.п. А у нас многие даже не желают хотя бы удивиться открытию! Именно это «удивление неудивлением» и стало главным стимулом к написанию статьи.


    Некоторые просто не верят, что автор «Аве Марии» нашего, отечественного разлива. Их довод: эта вещь быстро стала популярной на Западе – например, уже в 1980-1990-е годы её вовсю исполнял оркестр Раймона Лефевра, французского дирижёра и аранжировщика, а также пели западные исполнители. Естественно, под именем Каччини. А откуда в Западной Европе могли узнать о выходе наших советских пластинок с этой музыкой? Они туда не доходили!
    На это можно ответить вот что. Ирина Богачёва, на грампластинке с пением которой Каччини впервые указан автором "Аве Марии", как вокальная звезда с мировым именем была вполне «выездной», в конце 1960-х стажировалась в «Ла Скала», а затем гастролировала по всему миру. С большой вероятностью можно предположить, что она исполняла «Аве Марию» и на гастролях, а также, что вместе с ней выехали из нашей страны и некоторые пластинки. Вот так и узнали в Европе это произведение! И никто не докажет опять же, что в качестве его автора Каччини указан где-либо до 1975 года, то есть до выхода этого диска.
    Вот как рассказывает сейчас об этом сама Ирина Богачёва:

          «Ноты с музыкой Каччини мне как раз принёс Владимир Вавилов. Он тогда мне и сказал, что это пьеса Каччини. Мы записали арию ещё до того, как он умер. Я с ней часто выступала. Владимир Вавилов мне и аккомпанировал на лютне и в концертах, и во время записи».

    Второе известное возражение таково: ведь это произведение поют в католической церкви! Значит, оно относится к западной духовной музыке.
    Ну, во-первых, пока неизвестны случаи, чтобы «Аве Марию» исполняли именно во время церковной службы, а не в концертных ситуациях, пусть и в той же церкви. А во-вторых, само произведение, несмотря на название, явно предназначено для исполнения на эстраде. Западной или русской – уже не важно, оно универсально. И то, что распространилось оно по миру так быстро и даже вошло в репертуар духовной музыки, говорит только в пользу автора. Ведь если многие миллионы людей слушают и любят эту музыку (обратите внимание: без всякой предварительной «раскрутки»!) – значит, написано и в самом деле прекрасно!
    Может быть, кому-то это и не очень понравится, но всех остальных от души можем поздравить: открыт – точнее, возвращён из почти небытия – новый русский гений!







Ещё по теме:

https://melody.su/catalog/classic/64137/

https://melody.su/upload/iblock/8b0/8b0d927f2a19cc5650130686bdd8199d.pdf