1.


     Кельце, довольно крупный город, располагался у подножия Свентокшистских гор, километрах в десяти-двенадцати от основной трассы, которая шла на Варшаву. К тому же он был центром воеводства, что по-нашему – областным городом. Меня это вполне устраивало. Вроде и не столица, где полицейских на каждом углу что фонарных столбов на дороге. И не провинциальная деревушка, в которой, кроме яиц и картошки на рынке, ничего не продают. Короче говоря - то, что надо.
   Я свернул с главной трассы и не торопясь, чтобы не сажать аккумулятор, поехал в сторону Кельц. По обе стороны от дороги тянулись небольшие аккуратные жилые постройки, что-то наподобие пригородных коттеджей, вперемешку с магазинами, аптеками, детскими площадками и.т.д.  Я вертел головой по сторонам в надежде отыскать какой-нибудь дешёвенький отель, чтобы по возможности не въезжать в таком виде, да ещё и на неисправном мотоцикле в сам город. В любом случае, решил я, нужно где-то останавливаться. Правда, как это будет выглядеть без денег, я пока слабо себе представлял, но жить, как новогвинейский папуас, на улице после полутора месяцев, проведённых под открытым небом, у меня уже больше не было сил. Мне срочно требовались элементарные человеческие условия. Если с едой пока можно было и повременить, то хотя бы выспаться, как следует, и принять душ было уже просто необходимо. Да и одежонку неплохо было бы уже простирнуть. А то, помимо неважного дизайнерского решения в стиле моей одежды, за это время я вообще стал похож на уличного бродягу… что, кстати, было недалеко от истины.
Не доехав до города километра три, мой разлюбезный друг благополучно заглох, и я, как истукан, встал на обочине, обречённо оглядывая окрестности. Впереди, метрах в пятидесяти, на противоположной стороне дороги я вдруг увидел двухэтажное строение наподобие школы. У входа над козырьком я с трудом прочитал полуоблупившуюся, выцветшую надпись: «Otel Sport».
«Вот это как раз то, что мне нужно,- с облегчением усмехнулся я про себя». Судя по затрапезному внешнему виду, это заведение никак не должно было претендовать на дорогую гостиницу. Я снял мотоцикл с подножки и покатил его через дорогу к заветному зданию. От дороги территорию гостиницы отделял невысокий сетчатый забор. Я вошёл в открытые, настежь покосившиеся ворота и остановился у главного входа. Пока я собирался с мыслями, из гостиницы вышли двое мужиков рабоче-крестьянской наружности. Отпечаток на их лицах говорил о том, что вчерашний вечер, а то и всю ночь, они явно провели не за игрой в шахматы. Я снял шлем, пригладил рукою волосы и вошёл в дверь. Оглядевшись по сторонам, я понял, что это действительно как раз то, что мне нужно. Обшарпанные стены, старая казённая мебель, скрипучие двери – всё это лишний раз подтверждало мои предположения о том, что это не пятизвёздочный отель. За стойкой администратора сидела полная, не совсем опрятно одетая женщина средних лет и что-то записывала в свой журнал.  Я проследовал через холл и подошёл к стойке.
- Здравствуйте,- бодрым голосом поздоровался я и натянул на себя обворожительную улыбку.
- День добрый,- проскрипела она, взглянув на меня поверх очков.
- У вас можно остановиться на денёк-другой?- выпалил я, продолжая улыбаться.
По выражению её лица было видно, что она не совсем поняла такого оборота речи, как «денёк-другой».
- Цо, пан? Я не разумею,- утомлённым голосом выдавила она и опять уставилась в свой журнал. Это было сказано таким тоном, что если бы она добавила: «Ходят тут всякие – работать мешают», я бы ни чуть не удивился.
- Пожить у вас можно… день или два?- медленно повторил я.
Она ещё раз взглянула на меня и нехотя протянула руку.
- Паспорт…
Я достал паспорт и отдал ей.
- Иле дни пан хцел мешкать?- не отрывая глаз от документа буркнула она.
Тут уж я вылупил глаза пытаясь сообразить, что она сейчас сказала.
- Извините, я не понял,- робко вякнул я.
- Сколько дни будете жить, один или два?- она посмотрела на меня как на умственно-отсталого и периодически слюнявя свой палец, зачем-то перелистала мой паспорт от корки до корки.
- Ну… пока один,- еле слышно прошелестел я, чувствуя что сейчас начнётся самое интересное.
Слегка высунув язык, она опять принялась что-то писать, после чего положила передо мной бумажку. На ней каллиграфическим почерком была выведена сумма, которую я должен был заплатить.
«Ну, так-то уж зачем,- усмехнулся я про себя. Если вашу пшикающую болтовню я пока ещё не совсем понимаю, то уж, слава богу, цифры…»
Я крякнул что-то нечленораздельное, сунул руку в карман и достал песеты.
- Пани, а можно я завтра заплачу? У меня сейчас нет злотых, а эти,- я помахал песетами у неё перед носом,- сегодня поменять я уже не успею.
Вероятно, вид иноземных денег произвёл-таки на неё определённое впечатление, и слегка улыбнувшись, она положила передо мной ключи.
- Покой двудещче пенчь. Ютро, до двунастой годины прошу заплатить. Паспорт будет у меня,- выпалила она на одном дыхании. Обо всем, что она сказала, я догадался лишь по смыслу и, поблагодарив ее, отправился искать свой номер, благо цифры были написаны на деревянной калабашке, прицепленной к ключам.      
  Поднявшись по лестнице на второй этаж, я открыл дверь двадцать пятого номера и вошёл в комнату. При виде кровати, застеленной чистым постельным бельём, у меня чуть не подкосились ноги. Я быстро обследовал номер и пришёл к выводу что душа, равно как и туалета, в нём не было и в помине. Всё это хозяйство находилось в общем пользовании в коридоре. Но для меня эта захолустная ночлежка для работяг сейчас была, как отель «Хилтон» на Манхэттене. Я спустился вниз, чтобы как-то определиться с мотоциклом и забрать свои сумки. Недалеко от главного входа была кочегарка, а рядом с дверью на лавочке покуривал мужичок в робе. Я подошёл к нему и поздоровался. Он кивнул мне в ответ.
- А вы до утра будете здесь работать?
Мужик на секунду задумался, потом кивнул головой:
- Так, ютро о десёнтой пуйду до дому…
Из всего сказанного я понял только одно слово «так», но мне этого хватило. Я пошёл к мотоциклу, достал из рюкзака калькулятор и вернулся обратно.
- Я здесь живу,- я показал рукой наверх. – Можно где-нибудь мотоцикл оставить на ночь?
  Мужик взял калькулятор, повертел его в руках и положил на скамейку.
- То мне не почщебно,- безразличным тоном выдавил он, но, подумав немного, опять взял его в руки. - А иле хцешь за него?
Тут я сообразил, что мы не совсем поняли друг друга, и мужик решил, что я хочу продать ему калькулятор.
- Нет,- замотал я головой,- это презент!
- Презент?- с ударением на первый слог удивлённо спросил он и, почувствовав халяву, расплылся в довольной улыбке.
- Ну-у, не совсем презент,- слегка поморщился я и мотнул головой. – Мне бы мотоцикл где-нибудь на ночь оставить, а то боюсь, украдут...
- А-а, наконец, сообразил кочегар. – Мотор,- он показал рукой на мотоцикл.
- Так, так,- блеснул я своими познаниями в польском. – Приглядеть бы за ним… а то, цап-царап!- я несколько раз растопырил пальцы и резко сжал их в кулаки.
- Нема прблемув!- он махнул рукой, чтобы я подкатил мотоцикл к нему. – Ту буде,- он показал на кочегарку и открыл дверь. – Во, ту…
Я зашёл в кочегарку. Сразу за дверью было довольно чистое помещение, а уже за ним располагался котёл и прочее оборудование.
- Во ту буде,- мужик показал рукой в угол.
- Отлично,- буркнул я, поблагодарил его и пошёл за мотоциклом.
Наконец, когда эта проблема была решена, я отвязал сумки и пошёл в гостиницу. Первым делом я решил выстирать все свои вещи, а уж потом завалиться спать. Но для такой грандиозной стирки требовался, как минимум какой-нибудь тазик и кусок мыла, поскольку мой, завёрнутый в газетку, со временем превратился в жалкий обмылок. Я зашёл в душевую, но никаких подручных средств для этого так и не обнаружил. Пришлось опять идти в кочегарку.
После небольшого сеанса пантомимы, где всеми частями тела я пытался изобразить процесс стирки белья, мужик выдал мне небольшую пластмассовую шайку и кирпичик хозяйственного мыла. Заодно я договорился с ним развесить здесь свои сырые шмотки, поскольку в номере батареи были холодными. Спустя минут сорок я вернулся в кочегарку держа в руках тазик с выстиранными вещами. Развесив всё это на трубу с горячей водой, идущую вдоль стены, я отправился в свой номер и завалился спать.
Утром в дверь постучали:
- Прошу пана вставать!- визжала в коридоре вчерашняя регистраторша. – Чщеба заплатить пеньонзы за мешкание!
Не зная ни слова по-польски, да ещё и  спросонья я, конечно же, ни хрена не понял, кроме того, что меня пытаются разбудить.
Я выбрался из-под одеяла и, подойдя к двери, буркнул сиплым голосом:
- Всё, я проснулся, сейчас выйду…
 Надев, теперь уже свои, великолепные треники c оттянутыми коленками, я зашёл в туалет, сполоснул лицо и спустился вниз.
  Дежурная, сидя за стойкой регистрации, завидев меня, тут же принялась выписывать квитанцию, вероятно ожидая тотчас получить деньги за проживание.
Я подошёл к ней и, сделав виноватое выражение лица, при помощи жестов и мимики принялся объяснять ей, что денег у меня пока нет. Но тут же, помахивая испанскими песетами, заверил ее, что часа через два-три непременно расплачусь. Когда она меня, наконец, поняла, я выслушал в свой адрес целую тираду, в которой несколько раз прозвучало слово «полиция» и отправился в кочегарку.
Вчерашнего знакомого там уже не было. Вместо него мне навстречу вышел толстый пожилой дядька и подозрительно оглядев меня, поинтересовался, чего мне тут, собственно, надо. Как мог я объяснил ему, что являюсь тем самым счастливым обладателем мотоцикла, равно как и шмоток висевших на трубе. Выслушав меня, он удовлетворённо кивнул и разрешил пройти внутрь. Вещи были чистыми, сухими, но сильно мятыми. Я сгрёб всё это хозяйство в охапку и, поблагодарив толстяка, пошёл в гостиницу. Проходя мимо стойки регистрации, я набрался наглости и попросил у дежурной иголку с ниткой, чтобы хоть как-то привести в порядок свои разорванные джинсы. Она недобро посмотрела на меня, проворчала что-то тыча пальцем в мой паспорт, но иголку с ниткой всё же выдала.

                                                2.


   Гостиница, в которой я остановился, находилась километрах в трёх от города. Я шёл по обочине, подтягивая свои постоянно спадавшие джинсы, и высматривал у себя под ногами какую-нибудь верёвку или что-то наподобие этого. В одном кармане куртки у меня лежали песеты, в другом неисправное реле, снятое с мотоцикла.      
  Наконец, в придорожной пыли, на глаза мне попался кусок проволоки в пластмассовой оплётке. Я поднял его с земли и, продев в штрипки, закрутил концы у себя на животе. Идти стало намного удобнее, и я прибавил шагу.
  В первом же обменном пункте мне культурно объяснили, что испанские песеты я вряд ли где-нибудь обменяю, так как они совершенно не пользуются спросом, а держать их у себя и ждать когда они понадобятся какому-нибудь туристу решившему посетить Испанию, никому не интересно. Весь в расстроенных чувствах я добрёл до центра города и, шлёпая по узкой мостовой, выложенной старым булыжником, направился к городской ратуше, расположившейся на площади. К тому времени я обошёл уже штук шесть или семь обменных пунктов и в каждом выслушал примерно одно и то же: мол, деньги-то нормальные, но... Не доходя до площади, слева я увидел ещё один павильон с надписью «KANTOR». Без особой надежды я свернул к нему и зашёл внутрь. За стеклом сидел холёный мужик лет пятидесяти. Очки в золотой оправе и массивная цепь на шее говорили о том, что с деньгами у этого товарища всё в порядке и в моих песетах, которые потом неизвестно сколько времени будут лежать без дела, он, скорее всего, совершенно не нуждается. Когда я показал песеты хозяину обменника, тот посмотрел на меня и что-то спросил скороговоркой.
- Простите, я не понял,- устало ответил я и жалобно улыбнулся, как будто был в чём-то виноват перед этим поляком.
- Откуда у тебя песеты?- с сильным акцентом спросил он по-русски и тоже улыбнулся. – Обычно ваши приносят доллары… ты что, в Испании был?
- Да, приходилось. Я бывший моряк, вот и осталось немного,- ляпнул я первое, что пришло мне в голову. После этого он ещё больше просиял и взял у меня из руки деньги.
- Я тоже моряк, двадцать лет в торговом флоте отходил. У вас в Союзе много раз был... Мурманск, Ленинград, Одесса,- перечисляя порты, он явно наслаждался своими познаниями в русском языке. – А ты сам-то, в каком городе живёшь? В Москве?- как бы между делом поинтересовался он.
- Да нет, как раз в Ленинграде...
- Был, был я у вас в Ленинграде!- ещё раз повторил он, как будто я был туговат на ухо и первый раз его не расслышал.
Улыбнувшись, я молча кивнул головой, давая понять, что очень рад этому обстоятельству.
Поверх своих дорогих очков, он ещё раз внимательно осмотрел меня, чуть ли не с ног до головы и принялся пересчитывать песеты.
- Как тебя зовут?- спросил он.
- Коля,- жалобно протянул я, как будто мне было три годика и я боялся, что этот дядя вот-вот поставит меня в угол. Уж очень мне хотелось, чтобы он всё же поменял мне эти дурацкие песеты.
- А меня Вальдек… можно Вальдемар,- важно представился он.
Я кивнул ему головой, мол, очень приятно.
- Все хочешь поменять?
- Да нет,- я на секунду задумался. – Наверное, нет...
- А сколько?
- Ну, примерно половину, может чуть больше…  –  я пытался быстро сообразить, сколько же мне нужно денег, чтобы хватило на самое необходимое.
- Ладно, давай так,- он вернул мне две бумажки по пять тысяч и принялся стучать по клавишам калькулятора.
     Сумма в польских злотых, которую мне выдали на руки, примерно равнялась ста сорока долларам. Я поблагодарил хозяина обменника и собрался уже было откланяться, как он с явной заинтересованностью, спросил:
- У тебя, случайно, золота или чего-нибудь из антиквариата нет на продажу? Если что, меня это всё интересует...
- Нет, такого ничего нет,- улыбнулся я. – Мотоцикл есть… «Ява». «Да пистолет ТТ,- подумал я, но естественно промолчал». Он сделал кислое выражение лица и покачал головой.
- Ну, ты имей в виду. Будешь со своими общаться на рынке… если что-нибудь будет, приходите, я куплю.
Я сказал, что непременно зайду к нему ещё, мы попрощались, и я вышел на улицу. С деньгами в кармане, которые тотчас можно было начинать тратить, дышать стало намного свободнее. Вальдемар подсказал мне, где находится крупный автомагазин. Но первым делом я решил пойти на рынок и купить себе какие-нибудь дешёвенькие джинсы, затем нормально поесть, выпить пива, а уж потом искать реле на мотоцикл.
   Городской рынок в Кельцах ничем, собственно, не отличался от рынков Югославии и Венгрии. В то время вся восточная Европа была одним большим рынком, на котором главными действующими лицами были мои соотечественники. Пробираясь сквозь ряды наших челноков я с удивлением отметил про себя, сколько здесь собралось молодых симпатичных девчонок. От такого изобилия мои глазёнки, как на шарнирах, вертелись в разные стороны, готовые в любую секунду выскочить из орбит. Воодушевлённый этим обстоятельством, я прибавил шагу, чтобы скорее добраться до рядов со шмотками и купить уже наконец себе приличные штаны.
      Сидя за столиком летнего кафе, расположенного недалеко от входа на рынок, я допивал третью кружку пива и, с наслаждением вытянув ноги, разглядывал свои новые тридцатидолларовые джинсы, пошитые скорее всего где-то в соседнем подвале, а заодно и людишек, снующих мимо меня взад и вперёд. Рядом стояла пустая тарелка, в которой ещё десять минут назад было четыре длинных сосиски и горка картошки «фри». Приятный хмель, начиная с головы, медленно разливался по всему телу, отчего не только идти куда-то, но даже двигаться совершенно не хотелось. «Вот так и сидел бы до самого вечера... Но делать нечего, надо купить реле и поторапливаться в гостиницу пока эта сварливая барышня действительно не капнула на меня в полицию». Я допил пиво и отправился искать магазин автозапчастей.
      Релюшку я купил без особых проблем… Правда, обошлось мне сие удовольствие в целых двадцать долларов. Но, несмотря на то, что мой многострадальный мотоцикл прибавил в весе ещё на двадцатку, я был вне себя от счастья. До последнего, пока я не положил реле в карман, мне не верилось что вот эта, по сути, пустяковина, которая на протяжении последнего месяца сидела занозой в моей заднице, вот так запросто продавалась в первом же попавшемся магазине. На радостях я вернулся в летнее кафе и, выпив ещё две кружки пива, отправился в гостиницу.
Теперь, при наличии денег, новеньких джинсов, надетых на меня, и булькающего в моём животе пива, я непроизвольно начал борзеть.  Войдя в холл гостиницы, я чуть ли не строевым шагом продефилировал мимо стойки регистрации, решив прежде заскочить в туалет, а уж потом разбираться с остальными мелочами, как-то оплата жилья. Барышня, очевидно, настроенная не столь оптимистично насчёт моей задолженности, завидев меня, мухой выпорхнула из-за стойки и перегородила мне дорогу.
- Ну цо,  пан?!- грозно спросила она и для пущей убедительности смешно нахмурила брови. – Будем платить?
- Будем, будем - улыбнулся я, с трудом сдерживая себя, чтобы не щёлкнуть её легонько по носу и, сунув ей в руку крупную купюру, галопом поскакал на второй этаж.


                                                3.

   Теперь, когда наконец с мотоциклом всё разрешилось, пора уже было заняться и основным делом, из-за которого, собственно, я сюда и приехал. С разрешения кочегара, за несколько бутылок пива на заднем дворе гостиницы я вечером намыл свой мотоцикл и с утра пораньше отправился в город.
   Заехав на рынок, я поставил своего железного друга недалеко от входа, прицепил к нему бумажку с ценой и пошёл за сигаретами. Когда я вернулся, рядом с моим местом уже раскладывали свои пожитки наши челноки с заспанными лицами. Постепенно люди подходили и занимали свободные места, выстраиваясь ровной цепочкой вдоль прохода. С одной стороны от меня расположилась угрюмая женщина, суровые черты лица которой, напомнили мне героиню из старого советского фильма «Гадюка». С другой  –  пожилой мужчина с трясущимися руками и красноватым носом, начинавшим постепенно принимать форму губки.
  «Что ж за непруха-то такая,- с грустью подумал я, имея в виду тех симпатичных девчонок, которых я видел вчера».
  Продолжая искоса поглядывать на своих соседей, я невольно обратил внимание на мужика, стоявшего от нас человека на три справа. В отличие от всех, у него совершенно не было никакого товара, кроме маленькой кучки каких-то радиодеталей с усиками, лежавшей на крышке закрытого «дипломата». Одет он был по тем временам и согласно обстановке довольно прилично. Лакированные чёрные ботинки, новый джинсовый костюм, под курткой белая рубашка, на глазах тёмные очки. Покупатели, проходя мимо, с удивлением смотрели на его товар. Некоторые останавливались напротив, чтобы поинтересоваться, как эти удивительные штучки можно применить в хозяйстве. Мужик невозмутимо объяснял, мол, это специфический и очень дефицитный товар, который рассчитан на довольно узкий круг покупателей. А применить эти чудо детальки можно чуть ли не в любом электрическом приборе, начиная с телевизора и заканчивая космическим аппаратом. Люди понимающе кивали головой, чмокали губами и проходили дальше, вероятно сожалея, что ни хрена не понимают в радиоделе. Сначала, скорее от безделья, чем от любопытства, все, кто находился рядом, с удивлением наблюдали за этим чудаком, но затем каждый, пожалуй, кроме меня, занялся своим делом. Я же, как последний дундук, стоял рядом со своим мотоциклом и с грустью наблюдал, как люди вокруг бойко распродают свой нехитрый товар. Особенно лихо шла торговля у одной барышни средних лет, с внешностью доярки, стоявшей рядом с «радиолюбителем». Как я понял из разговоров, она уже дней десять стояла на этом рынке, распродала почти весь свой товар и чувствовала себя здесь настоящим старожилом. Достаточно высокомерно она направо и налево раздавала людям советы: где лучше встать, как правильно торговать и как общаться с братками, которых на этом рынке, впрочем, как и везде, было предостаточно.
- Я эту проблему решила очень просто,- с ухмылкой заявила она. – Когда они подошли, я им сказала: никогда никому не платила и платить не собираюсь… а будете приставать, пойду в полицию.
   Люди молча слушали её, переваривая эту информацию.
   Прошло полдня. За это время я познакомился со своими соседями. «Гадюка» на самом деле оказалась очень милой и приятной в общении женщиной, а отставной прапорщик Советской армии приехал сюда, чтобы хоть как-то помочь деньгами своим детям. Вокруг кипели рыночные страсти: кто сколько продал, кто и когда поедет домой и сколько кому нужно времени, чтобы затариться и вернуться обратно.
В отличие от остальных, на меня из покупателей никто вообще не обращал никакого внимания. Как будто на мне, вместе с мотоциклом, была надета шапка невидимка. Единственный, кто остановил на мне свой помутнённый взгляд, так это какой-то забулдон в потрёпанных штанах и замызганной рубашке.  Шепелявя беззубым ртом, он с горечью заявил: мол, если бы у него были деньги, то он с удовольствием купил бы такой мотоцикл, вместо того, чтобы их пропивать со своими дружками.
    Время неумолимо шло, а вместе с ним, как снежный ком, нарастало чувство безысходности. Часть Серёгиных денег уже потрачена, мотоцикл, похоже, так просто не продать, а торчать здесь ещё неизвестно сколько времени у меня уже просто не было сил. В расстроенных чувствах я продолжал стоять, хлопая варежкой, на своём месте, надеясь только на какое-то чудо. С каждым часом настроение портилось всё больше и больше. Я поймал себя на мысли, что откровенно завидую всем этим людям, толпившимся вокруг меня, которые только и успевали распихивать деньги за проданный товар во всякие потайные местечки на своей одежде и теле. Особенно я завидовал «радиолюбителю», который продавал свои диоды чуть ли не на вес, и вот уже третий или четвёртый раз доставал из дипломата новую партию.
  К нему в основном подходили солидные, хорошо одетые поляки и со счастливыми лицами, десятками штук скупали то, что с их слов они так долго искали.
  «Вот молодец, мужик,- подумал я, когда в очередной раз он полез в свой чемоданчик,- нашёл же свою тему. Веса никакого, а разбирают, как макароны в голодный год…»
Да, честно говоря, не я один завидовал этому счастливцу. Все, кто стояли в радиусе примерно метров десяти от него, давно уже косо поглядывали в его сторону.
Наконец, после продажи очередной партии, первой не выдержала его всезнающая и умудрённая опытом соседка с лицом доярки.
- А вот скажите, товарищ,- с притворным равнодушием в голосе начала она, глядя как «радиолюбитель» с невозмутимым видом распихивает крупные купюры по своим карманам,- где в Союзе вы покупаете такие детальки?...
Мужик приподнял очки и, сделав насмешливую гримасу, укоризненно покачал головой: мол, ты что, тётя, совсем дура - такие вопросы задаёшь?..
Возникла небольшая пауза.
- Ну, всё же?- не унималась «доярка» заискивающе глядя на него и чуть ли не подпрыгивая от жадности и нетерпения.
Мужик ещё раз покачал головой и, чуть наклонившись в её сторону и слегка понизив голос, нехотя ответил:
- Такого товара в свободной продаже нет. Его выпускает оборонная промышленность для производства армейского электронного оборудования. Но… - тут же поправился он,- никакого криминала тут нет, всё это год назад рассекретили, просто достать очень сложно...
- А-а,- протянула «доярка» скорчив кислую мину. – Ну-у, а сам-то Вы, откуда будете?- спросила она в надежде всё же получить хоть какую-нибудь полезную информацию.
- Из Москвы я, из Москвы,- буркнул мужик и отвернулся от неё  на пол-оборота, тем самым, давая понять, что ему не очень нравятся её расспросы.
Кульминацией всего этого коммерческого чуда стало то, что примерно часа за два до закрытия рынка к нему подбежал запыхавшийся дядька интеллигентного вида.  Дрожащим от волнения голосом и протирая запотевшие очки, он стал рассказывать что, мол, у него своя небольшая частная фирма по ремонту радиотехники и он-де вот уже целый месяц ищет именно это, но всё безрезультатно. А тут, приехав из пригорода по делам, совершенно случайно находит именно то, что ему надо.
- А сколько у пана этого товара есть в наличии?- виновато улыбаясь, с надеждой в голосе спросил он.
Наш удачливый коммерсант открыл свой «дипломат» и показал ему содержимое.
- И это всё?- чуть не плача простонал поляк.
- А сколько надо?- чуть напрягся «радиолюбитель», в предвкушении выгодной сделки. – В гостинице ещё есть...
- Да я бы всё забрал у пана,- начал суетиться покупатель и полез в карман за деньгами. Пересчитав наличность, он с досадой чмокнул губами и покачал головой:
- Мало пеньонзы. Много не взял с собой. Хватит только на то,- он показал пальцем на «дипломат». – Давай так, пан,- просительным тоном сказал он и принял «радиолюбителя» под локоток. – Это я сейчас куплю, а завтра приеду с деньгами и заберу все, что есть в гостинице...
Продавец слегка задумался, явно набивая себе цену, затем посмотрел на поляка:
- Это точно, пан?- с сомнением в голосе спросил он.
- Так, так,- закивал поляк, сложив на груди руки лодочкой. - Завтра о двунастой годзине пшиеду и всё заберу… Только попрошу пана немножко скинуть цену,- спохватился поляк. Я ведь всё хочу забрать…
- Ладно, разберёмся,- буркнул «радиолюбитель». – Только смотри, пан, не обмани,- улыбнулся он и погрозил пальцем. – Я тогда не буду здесь больше стоять. Пойду на вокзал… мне как раз нужно позвонить в Москву. А завтра в двенадцать я тебя жду…
- Да, да,- опять закивал поляк, смущённо улыбаясь. – Только прошу пана больше ничего не продавать. Я вот свой рабочий телефон оставлю,- он полез в карман и выудил из него маленькую визитку.
- Ладно, договорились,- мужик спрятал визитку, они попрощались и поляк ушёл.
Все, кто стояли рядом и слышали их диалог, были просто в шоке от такого везения. У «доярки» заметно испортилось настроение, и она слегка приуныла.
- Вот так,- с облегчением сказал «радиолюбитель»,- пару дней сэкономил… Затем он вежливо попрощался со всеми и, слегка помахивая пустым «дипломатом», скрылся в толпе.
  Свидетели этой сцены с завистью проводили его взглядом и каждый, я больше чем уверен, в этот момент думал об одном и том же. Я тут же вспомнил своего дядьку по маминой линии, военного радиоинженера.
«Как приеду домой, надо бы с ним поговорить. Наверняка он знает, что это за детали и где их можно достать. Правда, неплохо бы раздобыть несколько штук, как образец…»
«Доярка» вообще чуть ли не приняла низкий старт, чтобы рвануть за ним вслед. Но так или иначе, всем очевидцам этого действа, было теперь над чем подумать.
Примерно через час покупатели стали расходиться по домам. Челноки распихивали свой непроданный товар по сумкам и небольшими группками потянулись к выходу.
Вдруг неожиданно на рынке появился запыхавшийся «радиолюбитель». Взъерошенные волосы и растерянный вид говорили о том, что у человека что-то произошло. С отрешённым лицом он подошёл к своему месту и, окинув оставшихся продавцов грустным взглядом, поставил свой «дипломат» прямо на землю.
- Что случилось?- поинтересовалась «доярка» собравшаяся уже уходить. – На Вас лица нет...
- Что?- после секундной паузы спросил мужик, глядя куда-то мимо неё. – Что Вы говорите…?
- Я спрашиваю, у Вас всё нормально? Такое впечатление, как будто Вас только что ограбили.
- А…?- мужик перевёл взгляд на неё. В глазах у него стояли слёзы. – Да нет,- как будто спохватившись, наконец, прохрипел он,- никто меня не грабил... Просто у меня случилось несчастье. Я позвонил домой,- дрожащим голосом сказал он,- а там, соседка объявила, что сегодня утром моя жена попала в аварию и сейчас в тяжёлом состоянии находится в реанимации.
Он присел на корточки и обхватил голову руками.
- Ой!- пискнула «доярка» и прикрыла рот ладонью. – Что же теперь делать?
- Не знаю,- продолжая сидеть на корточках, и не поднимая головы, простонал мужик. - Ни-че-его теперь не знаю...
- Вам срочно нужно ехать домой,- участливым тоном, сказала она. – Что же Вы сидите?!
- Домой? Мне?- как будто не понимая о чём идет речь, растерянно спросил он. Затем, как будто у него наступило прозрение:
– Да, да… срочно домой,- начал бубнить он, но тут же спохватился. - А с этим что делать!?- чуть ли не заорал он и с силой пнул свой чемодан ногой. – Куда я теперь всё это говно дену... Зачем я вообще сюда поехал, кому теперь эти деньги нужны,- всхлипывая, запричитал он. – Был бы рядом с ней, так ничего и не произошло бы...
- Да погодите Вы так убиваться-то, может ещё всё и обойдётся,- попыталась успокоить его соседка. – Езжайте скорее домой...
- Да, надо ехать,- уже более спокойно буркнул он и достал из кармана визитку, оставленную поляком. – Пойду, позвоню, может этот покупатель сегодня приедет… Хотя,- тут же спохватился он и посмотрел на часы,- это же рабочий телефон, наверняка там уже никого нет. Мужик растерянно посмотрел по сторонам.
- Что же делать, что же делать,- слегка покачиваясь, в полголоса бормотал он. – Что же де-лать...
Наконец, спустя несколько секунд, как будто найдя выход из положения, он слегка изменился в лице и посмотрел на «доярку»:
- Может Вы, заберёте у меня товар? Я бы долларов на двести отдал дешевле... Мне действительно сегодня надо уезжать… А этот поляк  – он опять достал из кармана визитку  –  завтра в двенадцать всё заберёт. Вы же сами слышали, как он просил...
- На триста!- тут же взвизгнула она, как будто давно уже ждала этого предложения. – Двести, это мало...
- Ладно,- безразлично махнул он рукой. – Триста, так триста... Мне сейчас вообще не до этого.
«Повезло же дуре,- подумал я, когда они стали договариваться, где и когда встретиться чтобы совершить сделку. – Просто на ровном месте нашла триста баксов».
  В итоге они сошлись на восьмистах долларах и вместе отправились к нему в гостиницу за товаром.
  После этого оставшиеся продавцы стали расходиться с опустевшего рынка. Я тоже завёл мотоцикл и поехал в сторону своей гостиницы. У меня всё не выходил из головы этот мужик с радиодеталями:
«Ну, надо же! Я тут как дурак вот уже полтора месяца рысачу по Европе верхом на мотоцикле и кроме неприятностей и нервяка ничего пока ещё не поимел. А этот… приехал на пару-тройку дней, распродал на полторы, а то и на две тысячи долларов свой товар, и отвалил... Нет, надо будет всё же с дядькой поговорить…»
  Подъехав к гостинице, я первым делом пошёл в кочегарку и за пару бутылок пива договорился насчёт мотоцикла. Затем поднялся в номер и завалился на кровать.
«Что же делать... Если так и дальше пойдёт, то через недельку у меня закончатся Серёгины деньги, и вот тогда… настанет уже настоящая, извините, жопа... А если я вообще его не продам…»
Гнусные мысли лезли в голову, спать совершенно не хотелось.
«Нет, если завтра ничего не получится, попробую взять у «доярки» один или два диодика и надо валить на север, поближе к дому… Сначала Варшава, потом Белосток, а если всё же не продам - через Белоруссию на Ленинград. Всё, хватит с меня этой клоунады…». Я поднялся с кровати и заходил взад вперёд по комнате соображая: как же лучше облапошить «доярку» и выманить у неё эти несколько диодов. У меня в голове постепенно созревал новый план, который напрямую был связан с радиотехникой...


                                                4.

    Примерно с полчаса я шатался по номеру не находя себе места. Наконец я решил пойти в небольшой придорожный бар, который  заприметил возвращаясь с рынка, чего-нибудь поесть и выпить пива. Бар находился где-то в километре от гостиницы. Я вышел на улицу и зашагал вдоль дороги по направлению к городу.
  Бар действительно был совсем небольшой: застеклённая веранда с четырьмя столиками, далее маленький зал, где располагалась барная стойка и ещё пять-шесть столиков. Я занял место на веранде у окна и, в ожидании официантки, уставился на дорогу.
  Через десять минут мне принесли заказ: две кружки пива и тарелку густого фасолевого супа с колбасой. Это блюдо оказалось очень вкусным и называлось «фасолька по-британски». Спустя несколько минут тарелка была пуста. «Что же у них порции-то такие маленькие…  я с удовольствием навернул бы ещё парочку…». Я отставил тарелку и, глядя в окно, принялся за пиво.
  С дороги свернула машина и, подъехав к бару, остановилась недалеко от входа. Из неё вышли трое и направились в бар.
   Глядя на эту троицу я чуть было не подавился пивом:
  «Ба! Знакомые всё лица!».
  Первого я узнал сразу; это был тот самый поляк-интеллигент, правда, уже без очков, который должен был завтра в двенадцать забрать все радиодетали у «доярки». Второй сегодня покупал у «радиолюбителя» несколько десятков диодов. Ну и, наконец, третьим… был сам «радиолюбитель». Глядя на него, вряд ли можно было предположить, что его жена в данный момент находится в больнице и жизнь её висит на волоске. Они весело общались между собой, дружески похлопывая друг друга по плечу. И если бы мне в этот момент кто-нибудь сказал, что эти люди познакомились сегодня на рынке, то я первым бы плюнул ему в лицо.
Когда они зашли в помещение, то, поскольку на веранде я был один и сидел лицом к входу, все трое мельком взглянули в мою сторону. Двое сразу прошли дальше, где находился бар, а вот «радиолюбитель», узнав меня, от неожиданности слегка смутился, но тут же взяв себя в руки, отправился вслед за своими дружками. Мне тоже было как-то не по себе. У меня было такое чувство, будто я оказался свидетелем чего-то такого, что меня совершенно не касается. Пусть невольным свидетелем, но свидетелем чего-то мерзкого и неправильного.
Я продолжал пить пиво, подозревая, что вот-вот эта милая компания скрасит моё одиночество. И не ошибся...
Минут через пять на веранду вышел «радиолюбитель» и сел напротив меня.
- Привет,- как ни в чём не бывало, нагло улыбаясь, поздоровался он.
- Привет... Как супруга?- не без подковырки спросил я, хотя сейчас нужды в этом не было никакой. «Чего ты лезешь!- мелькнуло у меня в голове. Тебе-то, дураку, какое до всего до этого дело! Своих проблем мало!?»
- Ты чего тут делаешь?- продолжая улыбаться, но уже с некоторым напряжением в голосе спросил мой собеседник.
- Пиво пью, как видишь…
- Ну да, ну да,- пробурчал он. – Просто странно как-то…
- Ну ты даёшь, старина,- я тоже выдавил из себя улыбку. – Такое впечатление, что после сегодняшней встречи на рынке мы с тобой сидим сейчас где-нибудь в Ивановской области в придорожном кафе. Чего ж тут странного-то? Я живу здесь недалеко в гостинице.
- Понятно,- задумчиво протянул он. – Короче… ты меня не видел, и этих тоже,- он мотнул головой в сторону бара.
- Ну, не видел, так не видел,- безразличным тоном согласился я и пожал плечами. Хотя, положа руку на сердце, в глубине души мне было жаль эту мясистую дуру с рынка. Отдать все свои деньги, заработанные за десять дней, за сумку какого-то говна, которое, как теперь оказалось, вообще ничего не стоит.
  Я почувствовал, как у меня покраснели уши от того, что я и сам повёлся на эту туфту. И не окажись сегодня на рынке «доярки», я с удовольствием обменял бы, наверное, свой мотоцикл на это барахло, если бы мне предложили.
- Ты пойми, братан,- уже более миролюбивым тоном продолжил мой собеседник. – Каждый зарабатывает, как может... А таких, как она, вообще нужно учить. Слишком борзо ведёт себя, мы давно к ней приглядывались.
- Ну да, наверное,- буркнул я.
- Ты будешь завтра на рынке?
- Буду…
- Ну ладно,- он поднялся из-за стола,- я надеюсь, мы договорились…
Я молча кивнул в знак согласия.
- Да, кстати,- сделав несколько шагов, он повернулся ко мне. – За сколько ты продаёшь свой мотоцикл?
«Опоздал ты немного, дружок,- подумал я. – Часа три назад ты бы мог забрать его почти даром».
- Да тебе-то он ни к чему,- улыбнулся я. – У тебя, как я погляжу, и так проблем хватает.
- Н-ну да,- буркнул он и, не сказав больше ни слова, направился к своим подельникам.
   Утром, когда я приехал на рынок, мои вчерашние знакомые были уже на месте. Женщина с пролетарской внешностью и отставной прапорщик поздоровались со мной как со старым приятелем.
- Ну что,- весело сказал прапорщик,- будем надеяться, что сегодняшний денёк будет лучше вчерашнего!?
От него сильно пахло перегаром и, в предвкушении похмелки, он был в приподнятом настроении.
- Будем надеяться,- из вежливости улыбнулся я, поскольку совершенно не разделял его оптимизма на счёт сегодняшнего дня… по крайней мере имея в виду себя.
«Доярка» тоже была на своём месте. Одетая во всё цивильное, она распродавала свой последний товар. Рядом с ней стояла небольшая тележка с прикреплённой к ней спортивной сумкой внушительных размеров. В ней, по всей видимости, находились те самые диоды, которые в двенадцать часов у неё должны были забрать.
Мне было откровенно её жаль, несмотря на хамоватое поведение и неприкрытый снобизм.
  Сначала мне хотелось подойти к ней и всё рассказать, но постепенно это желание стало пропадать. Во-первых, я сообразил, что невольно могу оказаться замешанным в этой истории. И если она поднимет шум и побежит, к примеру, в полицию, то я могу оказаться крайним, как тот стрелочник. Ну, а во-вторых, она опять принялась за своё:
- Я вот чего вам скажу,- обращаясь ко всем, кто её слышал, начала балагурить «доярка». – Товар нужно выбирать с умом, чтобы пользовался спросом…  Вот я - за десять дней продала три сумки и домой. А некоторые стоят тут неделями… да ещё всяким отморозкам платят.
«Вот сука какая... Посмотрим, как ты запоёшь часика через три-четыре,- с ехидством подумал я, поскольку её реплику: «Стоят тут неделями» принял как личное оскорбление».
Так она продолжала бухтеть и раздавать свои советы направо и налево примерно до полудня. Затем, когда время перевалило за двенадцать, она слегка притихла, периодически поглядывая на часы. Минут через сорок она впала в какую-то прострацию. А ещё через час у неё началась тихая истерика. Всё её лицо покрылось багровыми пятнами, руки дрожали. Если не знать всей подоплёки, можно было предположить, что женщине сделалось дурно, и она вот-вот упадёт в обморок. Скорее всего, она поняла, что её кинули, но смириться с потерей такой приличной суммы ей было явно не под силу. Но и признаться во всеуслышание, что она, мудрая и опытная, так лопухнулась, ей, вероятно, тоже было не под силу. Поэтому она продолжала стоять на своём месте, изредка поглядывая на часы. Минут через двадцать, вся красная, она схватила свою тележку и, не сказав ни слова, быстрым шагом покинула рынок. Все, кто был в курсе вчерашней сделки, догадывались, что произошло. Я же, в отличие от других, знал наверняка.
  В этот день «доярка» так и не появилась на рынке. Я тоже решил больше не тратить попусту время  в этом городе, а двигать по направлению к дому. Вечером я лёг пораньше спать, решив с утра выдвигаться в сторону Варшавы. Но утром, когда я полностью рассчитался за гостиницу и взглянул на оставшуюся наличность, мне опять пришлось возвращаться в Кельце, чтобы обменять оставшиеся песеты. Я заехал к Вальдемару, поменял деньги и, попрощавшись, вышел на улицу.





                                               5.

     Рядом с моим мотоциклом стоял прилично одетый мужчина лет сорока и с любопытством разглядывал приборы.
«Это ещё что,- мелькнуло у меня в голове,- опять?!» Но тут я обратил внимание, что, помимо этого мужчины, растянувшись вдоль дороги, собралось довольно много народу, явно ожидая чего-то интересного. Я подошёл к мотоциклу и встал рядом, положив руку на сиденье. Вероятно, этим жестом я решил дать понять мужику, что являюсь хозяином этого мотоцикла. Мужчина тут же посмотрел на меня, улыбнулся и отошёл на полметра в сторону. Я снял мотоцикл с подножки и только собрался взгромоздиться на него как мужик опять подошёл ко мне и, продолжая улыбаться, сказал:
- Не, пан, сейчас не можно ехат,- он показал рукой на стоявшего неподалёку полицейского. – Сейчас тут папа поедет...
- Какой папа?- удивился я.
- Папа Римский,- заявил мужик.
«Ты чё несёшь?- подумал я. – Какой ещё папа Римский…».
Я огляделся по сторонам. Действительно, на дороге не было ни одной машины, а полицейские, завидев людей, вышедших на проезжую часть, вежливо просили их вернуться на тротуар.
Как потом оказалось, папа римский - Иоанн Павел второй и вправду совершал турне по своей исторической Родине, а именно в этот день посещал старинный город Кельце. И теперь, пока его кортеж не проедет, можно было даже не помышлять о том, чтобы выехать из города.
Тем временем мужик опять подошёл ко мне. С улыбкой он церемонно склонил голову вниз и, протянув руку, представился:
- Лешек…
- Николай,- улыбнулся в ответ я и пожал его руку.
- Где живёшь, Николай?- с сильным акцентом спросил он по-русски.
- В Ленинграде…
- А я в Польше,- с умным видом заявил он, будто мы находились сейчас где-нибудь в Южной Америке.
Я внимательно посмотрел ему в глаза, но, к своему удивлению, не обнаружил в них ничего странного.
- А что ты тут делаешь, Николай?- продолжал он свои расспросы.
«Откуда ж ты взялся-то такой любопытный?»
- Да вот, хотел мотоцикл у вас продать, да что-то ничего не выходит,- ответил я, не видя пока в его вопросах ничего страшного.
- Мотор?- он удивлённо приподнял брови. – А иле ты хцеш за него?
- Ну, где-то 1000 долларов…
Он немного задумался и ещё раз посмотрел на приборы.
- Може мне покупить тэн мотор?...- пробурчал он, глядя куда-то в сторону.
Услышав это, я тут же слегка напрягся. «А что, если и правда купит?»
- Я живу в Катовицах, это недалеко от Кракова, километров 150 отсюда. Если хочешь, поехали вместе, я с женой посоветуюсь.
«Ну вот, опять в обратную сторону ехать! Я же домой собирался…» Но он тут же развеял мои сомнения.
- Поехали… если что, переночуешь у меня. Квартира большая, места хватит.
- А-а, поехали,- я махнул рукой. Может быть, это действительно мой шанс…
  К тому времени среди людей, стоявших на тротуаре, наступило оживление. Несколько лимузинов с тонированными стёклами, шурша колёсами по асфальту, проследовали мимо нас в сторону центра города.
Самого папу я, конечно же, не увидел, но торжественность момента, что мимо тебя проехал всемирно известный человек, всё же присутствовала.
После того, как полицейские разрешили движение по дороге, я достал из сумки второй шлем и протянул его Лешеку. Нацепив его себе на голову, он взгромоздился сзади меня, и мы поехали в сторону Кракова.
     Дорога до Катовиц заняла у нас чуть больше трёх часов. Приходилось несколько раз останавливаться по просьбе Лешека и ждать минут по двадцать, пока он справит нужду, согреется и вообще немного отойдёт от езды на мотоцикле.
«Да-а, дружок, навязался ты на мою голову,- глядя на него, думал я, когда в очередной раз он нехотя взбирался на мотоцикл. – А что б с тобой было, окажись ты на моём месте? Да ты б, наверное, ещё в Молдавии послал всё это к чёртовой матери и вернулся бы домой...  А может, это как раз я шизанутый на всю голову? Нормальный человек так бы и поступил?»
Когда мы въехали в город, Лешек, указывая дорогу, почему-то вывел меня к железнодорожному вокзалу и, объехав его с тыльной стороны, мы остановились у второстепенного выхода в виде небольшого застеклённого фойе.
- Придётся подождать здесь,- пояснил он, показывая на скамейки внутри фойе. – Жена придёт домой только вечером, а у меня нет ключей от квартиры.
«Ну вот, начинается! Теперь полдня торчать на вокзале вместо того, чтобы помыться и хорошенько выспаться». Но Лешека, по всей видимости, это не очень-то волновало. Войдя внутрь, он поздоровался с двумя забулдыгами, сидевшими в углу зала, и плюхнулся на скамейку.
- У тебя есть деньги?- после небольшой паузы как бы между делом спросил он. – Возьмём водки, чтобы не скучно было, а вечером я тебе отдам...
- А далеко отсюда твой дом?- спросил я и нехотя полез в карман за деньгами.
- Да не, вон,- неопределённо махнув рукой в сторону ближайших домов, буркнул он и взял у меня из руки деньги.
  Не скажу, что я был в восторге от этого предложения. Пить водку практически с незнакомым человеком, сидя на вокзале в чужом городе, да ещё и со всеми моими косяками, мне совершенно не хотелось. Но в то же время надежда на то, что вдруг случится чудо, и Лешек действительно купит у меня этот несчастный мотоцикл, всё же ещё оставалась. После нудной и монотонной езды меня стало клонить в сон. Я вышел на улицу и на всякий случай прицепил мотоцикл к металлическому ограждению, тянувшемуся вдоль застеклённой стены. Вернувшись обратно, я уселся на скамейку рядом с окном, за которым стоял мой мотоцикл, и принялся ждать. Ключик от замка я положил в маленький кармашек на джинсах – так называемый «пистон».
Минут через двадцать явился Лешек. Он принёс бутылку водки, пластмассовый стаканчик и два сморщенных яблока. Сунув мне в руку какую-то мелочь в виде сдачи, он налил водку в стакан.
- Ну цо, давай,- улыбаясь, он протянул его мне.
- Давай,- с кислой миной я взял стакан и нехотя выпил его содержимое...
   Дальше всё происходило как во сне. Я смутно помню, что меня кто-то тряс за плечо, затем, когда я сполз на пол, меня пытались уложить на скамейку, потом рылись по карманам… Но я, понимая, что происходит что-то неладное, ничего не мог с собой поделать, всё было, как в тумане. Я с трудом открывал глаза, но видел лишь размытые очертания людей и тихие голоса, доносившиеся откуда-то издалека. Наконец меня оставили в покое, и мысленно поблагодарив всех за это, я провалился в какую-то бездонную пропасть.
     Сколько времени я находился в отключке, неизвестно. Когда я открыл глаза, на улице уже было темно. Я лежал ничком на лавке и, повернув голову, тупо смотрел на людей, которые находились в зале. Но внимания на меня особо никто не обращал. Многие из находившихся здесь также спали, несколько алкашей пили дешёвую бормотуху из большой бутылки, кто-то просто сидел, прикрыв глаза. Но знакомых мне лиц среди них не было. Некоторое время я продолжал лежать, даже не пытаясь подняться. Постепенно, вперемешку с какими-то пробелами, ко мне стала возвращаться память. Мотоцикл… вокзал… двое забулдыг в углу… Лешек… водка… Я вспомнил, как кто-то пытался уложить меня на лавку, потом рылся в карманах. Внутри, как ледяной ком, стало подкатывать пока ещё необъяснимое чувство тревоги. Я попытался сесть, но у меня это не сразу получилось. С большим трудом я всё же принял вертикальное положение и помутнённым взглядом огляделся по сторонам. На меня по-прежнему никто не обращал никакого внимания. Минут пять я сидел с отрешённым видом, пытаясь понять, что же всё-таки произошло и где я нахожусь. Затем до меня медленно стало доходить, что меня чем-то опоили. Непослушными, словно скрученными из ваты руками, я попытался проверить карманы. Документы, к счастью, были на месте, а вот денег, которые лежали в нагрудном кармане куртки, естественно не было.   Я вспомнил, что после того, как я поменял деньги у Вальдемара, то одну купюру достоинством примерно в тридцать долларов я убрал за обложку паспорта, как будто предвидя такую ситуацию. На самом деле я тогда решил вообще её не трогать в надежде сэкономить, поскольку на бензин и прочие мелочи у меня ещё оставались деньги. Я ещё раз достал паспорт и проверил всё ли на месте. Заначка была не тронута. «Повезло, что не стали рыться в документах, а так бы вообще остался без гроша в кармане».
Тут я вспомнил о мотоцикле, который остался на улице. Противная дрожь пробежала по всему телу. Я попытался резко встать на ноги, но меня качнуло и я плюхнулся обратно на лавку. Голова сильно кружилась, ноги не слушались. Двое местных алкоголиков, устроившихся здесь на ночлег, смотрели на меня с сочувствием. Я повернулся назад и посмотрел через окно на улицу. Мотоцикла там, где я его оставил, не было...
  Я медленно поднялся на ноги и, шатаясь, вышел на улицу.
«Что же делать? Там в сумке пистолет. Идти в полицию или…»
Мотоцикл лежал на асфальте пристёгнутый за колесо к железному ограждению. Но сумки и рюкзака на нём не было. Видимо, этот обормот Лешек так сильно торопился, что, пытаясь отвязать сумки, завалил мотоцикл и даже не удосужился его поднять.  У меня немного отлегло. Хрен с ними, с сумками… Там всё равно уже ничего ценного не было, если не считать пистолета, который я протащил через пол-Европы, чужой рубахи и кое каких личных вещей. Правда, обоих шлемов тоже не было, поскольку я их убрал в рюкзак. Я стоял, покачиваясь, и молча смотрел на лежащий мотоцикл. «Ну всё, теперь точно нужно двигать к дому. Хотя  –  как?! Продавать больше нечего. Тех денег, которые чудом у меня остались, не хватит на заправку даже на половину пути. Не говоря уже о шлеме, без которого меня будут останавливать у каждого фонарного столба». Мысли путались в голове. Я с трудом поднял мотоцикл и вернулся в помещение. Куда-то ехать сейчас в таком состоянии было нельзя, да собственно и некуда. А здесь хоть платить не надо за ночлег. Я опять лег на ту же самую лавку и моментально вырубился.
    Когда сон окончательно улетучился, я продолжал лежать с закрытыми глазами, пытаясь понять на слух, что происходит вокруг. Затем, вспомнив, что со мной случилось и где я нахожусь, я медленно открыл глаза...
    Вокзал, утро обычного рабочего дня. Самый, что ни на есть, час пик… Понятно, что это не очень удачное место и время, чтобы спать, развалившись на сиденьях во весь рост. Справа от меня сидела женщина средних лет и косо поглядывала в мою сторону. Слева мои ноги упирались в чью-то спортивную сумку. Видно было, что её хозяин тоже не был в восторге от такого соседства. Все места в помещении были заняты, причём заняты не алкоголиками и бомжами как ночью, а обычными гражданами, ожидающими своего поезда. Я сел на лавку и виновато улыбнувшись, протёр глаза.
     Мотоцикл стоял на прежнем месте, а сзади, где ещё вчера находились мои сумки, висели обрывки верёвок. «Он даже не пытался их развязать! А взял и отрезал ножом, сволочь!» Я убрал эти огрызки, чтобы они не болтались, и поехал искать городской рынок.
   Теперь полицейских бояться мне было нечего, разве что могут предъявить езду без шлема... Но это уже, как говорится, цветочки по сравнению с той «ягодкой», которая без малого два месяца лежала у меня в рюкзаке. «Вот дурень,- подумал я про себя,- давно бы избавился от этого дурацкого пистолета, и не надо было бы столько нервничать». У меня даже поднялось настроение, несмотря на то, что со мной приключилось, и что теперь я даже понятия не имел, как мне добираться без денег и без шлема до дома.


                                             6.

     Рынок я отыскал довольно быстро. На моё везение, он оказался относительно недалеко от вокзала. Я нашёл себе местечко, поставил мотоцикл и, предупредив соседей, пошёл на разведку. Здесь всё было, как и в других городах. Такие же торгаши, такие же покупатели. Разве что у меня поубавилось энтузиазма и романтики по сравнению с тем, когда я впервые попал на рынок в Югославии.  Я быстро обошёл рынок и, к своему удивлению, не обнаружил ни одного такого идиота, как я, который бы продавал мотоцикл.
«Может, хоть здесь наконец повезёт?»
Учитывая все последние обстоятельства, я готов был уже отдать его за любые деньги, лишь бы скорее отправиться домой.
     Прошло пять дней. Я поселился в дешёвой, общежитского типа гостинице совсем недалеко от рынка. За это время я перезнакомился со многими торговцами, которые уже по несколько недель находились в Катовицах, а некоторые из них и по несколько месяцев, занимаясь перекупкой и зарабатывая относительно неплохие деньги. Каждое утро я выкатывал свой мотоцикл на небольшой пригорок, вешал на него табличку с ценой, а сам отправлялся шататься по рынку в надежде купить что-нибудь по дешевке, а затем продать, чтобы заработать себе на обратную дорогу. На то, что мотоцикл все же удастся продать, у меня уже, откровенно говоря, не осталось никакой надежды. Заниматься этой самой перекупкой оказалось не так уж и сложно. Главное  - иметь деньги и мало-мальски ориентироваться в ценах. Ну, с ценами я определился довольно-таки быстро, чего не скажешь о деньгах, которых катастрофически не хватало на покупку товара. Но, тем не менее, за эти пять дней мне удалось заработать на оплату гостиницы и самое скромное одноразовое питание. Так что после пяти дней пребывания в Катовицах я был, можно сказать, «при своих». Но в тоже время, несмотря на это, я оставался заложником ситуации, которая ставила меня в тупиковое положение. Денег не хватало даже на бензин, не говоря уже о покупке какого-нибудь дешёвого шлема. А той суммы, которая была у меня в обороте, как раз и хватало только на то, чтобы поесть и не остаться на улице. Но каждое утро я упрямо выходил на рынок в надежде на какое-то чудо.
    На шестой день вечером я сидел в небольшом холле гостиницы и смотрел телевизор. После просмотра какого-то нудного польского фильма начались местные новости, и только я собрался, было уходить, как на экране увидел… Лешека. Изрядно помятый и весь взъерошенный, он сидел на стуле перед телекамерой, закованный в наручники, а бравый полицейский, стоя рядом, с суровым выражением на лице докладывал польским трудящимся о проделанной полицией работе.
  Суть этого сообщения сводилась к следующему:
  «Вчера вечером при попытке вооружённого ограбления частного магазина был задержан неоднократно судимый мошенник и вор, гражданин такой-то. И теперь, мол, население нашего города может спать спокойно, поскольку ещё один злодей попал в руки доблестной полиции. При нём были обнаружены фальшивые документы, наркотики и… оружие. Всех, кто пострадал от этого человека, убедительно просим связаться с полицией или позвонить по такому-то номеру».
  Я тихонько крякнул и непроизвольно огляделся по сторонам, как будто у меня на лбу было написано, что с телеэкрана обращались в том числе и ко мне, и что этого дурака, Лешека… или как там его, замели именно с моим пистолетом. Но, несмотря на это, в глубине души я всё же  был рад... Нет, не тому, что этот придурок, обокравший меня, теперь надолго сядет в тюрьму. На него мне было вообще наплевать. А тому, что пистолет, который я так долго таскал у себя в сумке, в итоге теперь оказался именно там, где и должен был в конце концов оказаться.  Как появился он тогда у меня, можно сказать, не по моей воле, после встречи с Баксом и компанией, так же не по моей воле я его и лишился. Главное  - что никто при этом не пострадал.
    Прошло ещё около двух недель. Я уже серьёзно начал подумывать о том, чтобы оставить мотоцикл здесь, а самому вернуться домой. Но где его оставлять и кто за ним будет приглядывать, я совершенно не имел представления.
    В один из дней, в очередной раз обойдя рынок и накупив у отъезжающих торгашей всякой мелочёвки, я возвратился на своё постоянное место.
- Ну, ты где ходишь!?- чуть ли не с возмущением, спросила меня соседка. – Подходил какой-то поляк и очень интересовался твоим мотоциклом.
- Ну, и что??- с робкой улыбкой чуть ли не простонал я. – Что ты ему сказала?
- Сказала, что хозяин скоро будет, и он обещал минут через двадцать ещё раз подойти,- отмахнулась она.
- Ага, спасибо,- буркнул я и присел на корточки, раскладывая свой нехитрый товар.
«Вот придурок,- мысленно ругал я себя. Стоял бы себе на месте... А теперь этот поляк может и не придёт больше».
Но мне повезло. Примерно через полчаса к нам подошёл молодой парень и после того, как выяснилось, что я и есть тот самый хозяин мотоцикла, с ходу начал торговаться. Он сразу же скинул полцены от той суммы, которая была на ценнике, и вопросительно посмотрел на меня. В другое время я сразу же послал бы его на три буквы, да ещё и треснул бы, наверное, по шее за такое непристойное предложение. Но сейчас я лишь скромно улыбнулся и, подойдя к нему, прошелестел:
- Ну что ты, пан. Это же слишком мало... Я, конечно же, готов скинуть цену, но в пределах разумного...
   После этого мы подошли к мотоциклу, и я без умолку принялся расписывать его многочисленные достоинства. Поляк терпеливо слушал меня, лишь изредка кивая головой.
   Наконец он прервал мою болтовню и назвал уже более реальную для меня цену. При этом он скорчил такую физиономию, что несложно было догадаться: это всё, на что он способен и других предложений с его стороны больше не будет. Я мгновенно прикинул всё это в голове и, учитывая мою незавидную ситуацию и некую неразбериху с документами на мотоцикл, тут же поспешил согласиться.
  «Всё! Неужели это всё?»   
  Когда деньги оказались у меня в кармане, а поляк завёл теперь уже свой мотоцикл и укатил на нём с рынка, я ощутил быстро нарастающее, граничащее с паническим, чувство ликования. От мысли, что теперь меня здесь больше ничего не держит, и я хоть сейчас могу сесть в поезд и ехать домой, мне чуть не сделалось дурно. Я готов был расцеловать всех находившихся рядом незнакомых мне людей. Мне хотелось тут же рвануть в какой-нибудь ресторан и гульнуть там по полной программе.  Но… постепенно чувство эйфории стало утихать, и я решил пойти в гостиницу и хорошенько пораскинуть мозгишками.


                                             7.

   Той суммы, которую он мне заплатил, с натяжкой хватало только на то, чтобы отдать долг бывшей жене за один мотоцикл, и не более того. О Серёгиных деньгах и каких-то подарках родным не было и речи. Но меня такой расклад, мягко говоря, не совсем устраивал. Нужно было на что-то добраться до дома, и вообще… после более чем трёхмесячного отсутствия являться без копейки было совсем уж обидно. Я вернулся в гостиницу и в очередной раз зачем-то пересчитал деньги. Но от этих манипуляций, к моему великому сожалению, их так и не прибавилось. Я метался по комнате, пытаясь найти выход из положения. Теперь-то, имея относительно приличную сумму в кармане, тут было над чем подумать. Я даже вспотел от напряжения, пока шевелил мозгами.
  Можно конечно набрать всяких шмоток или ещё какой-нибудь дребедени для продажи, чтобы на этом немного заработать. Но тут возникала одна небольшая проблемка – я в этих делах был абсолютным профаном и наступать второй раз на одни и те же грабли мне совершенно не улыбалось. За несколько секунд я представил себе возможный исход такой коммерческой комбинации: на все деньги я накупаю всякого тряпья и где-нибудь через полгода, распродав всё это, в лучшем случае остаюсь при своих, а то и в минусе... «Не-ет! Так не пойдёт…».
     У меня давно уже вертелась в голове одна интересная, на мой взгляд, мыслишка. Но она была настолько неоригинальна что, имея даже в руках деньги, я всё равно поначалу пытался отогнать эту мысль подальше. Всё дело в том, что за те три недели пока я торчал на этом рынке, ко мне несколько раз подходили местные барыги и предлагали газовые пистолеты... В то время как раз это было очень модно, и продать их дома не составило бы особого труда. Тем более, что у меня даже было несколько потенциальных покупателей на эти пукалки из числа начинающих братков, крутившихся у Гены в баре. Да и сам Гена, я думаю, с удовольствием купил бы себе такую игрушку. Но влезать опять в этот блудняк с оружием, пусть даже и газовым, мне совершенно не хотелось. Ведь чтобы вернуться домой, нужно было, как минимум, пересечь границу... А я за это время, честно говоря, уже изрядно подустал от всякого рода щекотливых ситуаций. Но каждый раз, пытаясь отогнать от себя эту мысль, я больше и больше понимал, что это чуть ли ни единственный на данный момент доступный мне способ заработать каких-то денег.
Мучимый сомнениями, я присел на кровать и ещё раз пересчитал деньги. «Да, пожалуй, парочку можно взять. Тогда вполне хватит на дорогу и какой-нибудь подарок дочке. А после продажи как раз хватит рассчитаться с женой за мотоцикл». Оставался долг Серёге и второй мотоцикл, который теперь вообще неизвестно куда было девать.
На следующий день я пришёл на рынок и аккуратно попытался выяснить у своих новых знакомых, которые по нескольку раз в месяц пересекали границу на поезде, как это выглядит, чтобы решить для себя, стоит ли с этим связываться.
- Да ничего страшного, Коль!- сказала мне одна женщина, с которой мы несколько дней стояли на рынке рядом. – Когда сюда едешь, бывает, шмонают. А обратно им всё до лампочки.
  Воодушевлённый таким ответом, я всё же решился на это дельце и принялся ждать продавца. Он не заставил себя долго ждать. Примерно в полдень в толпе, движущейся вдоль рядов, я увидел знакомое лицо. Я подошёл к нему и попросил показать товар. Он тоже узнал меня, поэтому без лишних разговоров мы отошли в сторонку, и он достал из сумки несколько коробочек. В каждой из них был полный комплект: сам пистолет, обойма с патронами, ёршик и насадка для запуска сигнальных ракет.
Поляк, собака, видя мои сомнения, тут же предложил мне неплохую скидку при условии, если я возьму сразу три комплекта.
«А-а, будь что будет!» Я достал деньги и забрал у него три коробки. «Ну всё, теперь меня здесь больше ничего не держит. Нужно двигать к дому». Я отнёс пакет с пистолетами в гостиницу и вернулся на рынок.
      Поезд из Катовиц на Львов отправлялся утром, поэтому у меня оставалось ещё полдня до закрытия рынка, чтобы купить чего-нибудь дочке и Ленке. Я попросил одну из знакомых женщин прогуляться со мной по рынку и помочь выбрать подарки.
Вечером я полностью был готов к отъезду домой. Дочке я купил джинсовый костюмчик и разных конфет в красивой упаковке.  Ленке, по настоянию той самой женщины, какое-то платье и, наконец, недорогую спортивную сумку. В гостинице я упаковал всё это добро и, напившись до усрачки пива, завалился спать.
     Утром, весь опухший от выпитого накануне, я рассчитался за гостиницу и отправился на вокзал. Перрон был полностью забит нашими челноками. Это смутно напомнило мне сцену из кинофильма «Бег»,  когда остатки белогвардейцев, вперемешку с гражданскими, в панике штурмовали пароход, покидая Россию. Только здесь всё было наоборот: уставшие но довольные граждане, чуть ли не зубами вцепившись в свои сумки, возвращались на Родину. Я тоже был вне себя от радости, что наконец-то еду домой. Но эта радость была слегка омрачена тем, что в сумке у меня лежали три коробки с пистолетами, которые в лучшем случае отнимут таможенники, и я попаду на приличные деньги, а в худшем мне ещё какое-то неопределённое время придется провести вдали от дома. Но включать заднюю было уже поздно, и когда подали состав, испытывая лёгкий мандраж, я разместился на боковом месте плацкартного вагона. До границы было примерно четыре часа езды, и чем ближе мы подъезжали к пограничному пункту, тем сильнее становился мой зуд, разыгравшийся на нервной почве. Как всегда в таких случаях, время тянулось утомительно долго. Наконец, когда поезд остановился на границе, в вагон зашли поляки. Они быстро, как будто между делом, пробежались по составу и, проштамповав паспорта, удалились. Причём, это были пограничники. Таможенников я так и не увидел. Затем, спустя некоторое время, зашли наши, но и тут, к счастью, всё обошлось. То ли заспанный, то ли с большого похмелья таможенник вялой походкой прошёлся по вагону, выборочно спрашивая пассажиров об их товаре. Он так и покинул его, даже не прикоснувшись ни к одной сумке. После того, как состав тронулся с места, в вагоне наступило заметное оживление. Многие пассажиры принялись рыться в своих сумках, перекладывая вещи с места на место. Другие облегчённо выдыхали, мол, «фу-у, пронесло!» Глядя на такую реакцию, можно было предположить, что, как минимум, добрая половина пассажиров везла контрабанду. Я же пребывал в какой-то прострации. До меня медленно доходило, что я только что в очередной раз сыграл с судьбой в рулетку… и вроде бы выиграл. «Неужели это всё,- вертелось у меня в голове,- мне не надо больше нервничать, чего-то бояться… а самое главное, я скоро, через каких-то двое суток, буду дома!... А почему через двое суток, можно же и через пару-тройку часов?!» Эта мысль о самолёте напрочь засела в моей голове, и теперь о поездке до Ленинграда на поезде не хотелось даже думать.

                                             8.

     Неофициальная столица западной Украины встретила нас проливным дождём. Когда, противно заскрипев колодками, состав остановился на центральном вокзале, я первым делом пошёл смотреть расписание. Поезд на Питер отправлялся через два часа. Отстояв минут пятнадцать в очереди, я подошёл к окошку, достал из кармана деньги, и без лишних церемоний попросил билет до Ленинграда.
- Вы откуда?- с заговорческим видом, чуть ли не шёпотом спросила кассирша, вероятно имея ввиду организацию или частное лицо по рекомендации которых, мне должны были выдать билет.
- Из Польши только что приехал,- ничего не подозревая, ляпнул я.
- Из Польши…- глядя на свои руки, тихим голосом, констатировала она.
- Да…
- Вы что, молодой человек, прямо сейчас хотите купить билет и сегодня уехать в Ленинград?- издевательским тоном поинтересовалась она, как будто я решил немедленно слетать, как минимум, на Луну.
- Ну да,- промямлил я.
- Товарищ,- обращаясь ко мне как к недоумку, прошипела кассирша. – Билеты на сегодняшний поезд раскуплены ещё месяц назад... А вы стоите тут, голову мне морочите. – Отойдите от окошка, не мешайте работать! Следующий!- крикнула она, глядя за мою спину. В дополнение всего, когда я отходил от кассы, до моего уха донеслось одно из ненормативных словечек, которыми так богат наш русский язык, брошенное кассиршей в мой адрес и означающее мою умственную неполноценность.
  Понурив голову, я вышел на привокзальную площадь. Прыти заметно поубавилось. За всеми своими мытарствами и приключениями я совершенно упустил из виду, что август месяц   -  это чуть ли не самый разгар сезона отпусков, и что в это время года, куда-либо уехать всегда было архисложно.
Без особой надежды на успех я взял такси и поехал в аэропорт.
В кассах аэровокзала я услышал в свой адрес почти то же самое, только несколько в другой интерпретации. Я вышел на улицу и опять взял такси, чтобы ещё раз попытать счастье и попробовать договориться с проводниками.
- Ты чего такой озабоченный?- спросил меня таксист, когда, забросив сумку на заднее сиденье, я уселся рядом с ним.
- Да ну!- в сердцах выпалил я. – Ты представляешь, три с половиной месяца не был дома. Болтался по Европе от Румынии до Польши. Наконец сегодня перебрался через границу, а билетов нет! Ни на поезд, ни на самолёт… вообще никаких нет!
Сначала таксист подозрительно осмотрел меня. Видимо он был ещё старой, коммунистической закалки и вот это словосочетание «перебрался через границу» ему не очень-то понравилось. Но затем спросил:
- У тебя деньги-то есть?
- Да есть,- ответил я, решив, что он намекает на взятку проводникам или кассиршам. – Только о деньгах даже речь не заходила. Меня посылают отовсюду чуть ли не на три буквы! Остался последний вариант; договориться с проводниками.
- Тебя четвертной сверху устроит?- помолчав немного, вдруг неожиданно спросил таксист.
- Сверху чего?- сдавленным голосом вякнул я.
- Платишь четвертак, помимо стоимости билета, и сегодняшним рейсом летишь в свой Ленинград.
- Ты что, это серьёзно?- я не поверил своим ушам.
- Ну, надо тебе или нет!?- сделав томное лицо и пытаясь изобразить нетерпение, как будто он это делает исключительно из альтруистских побуждений, переспросил он.
- Конечно, надо!
- Ладно, сиди здесь, я сейчас.
Он вышел из машины и скрылся в здании аэровокзала. Минут через десять он вернулся.
- Всё нормально, давай паспорт и деньги.
Я отсчитал нужную сумму, вложил деньги в паспорт и протянул ему.
- Всё, жди в машине, я скоро.
Невзирая на то, что незапланированно я только что похудел ещё на двадцать пять рублей  -   кстати говоря, очень приличную сумму  -   я был вне себя от счастья.
«Неужели я сегодня вечером буду дома?..» Я запустил руки за голову и потянулся. «Стоп…  А как же сумка, пистолеты! Ведь к самолёту меня с ними точно не пропустят.  Да-а,- хмыкнул я про себя,- не пропустят  - это очень мягко сказано. Меня с ними просто загребут в ментуру! И тогда, боюсь, я ещё очень долго не попаду домой». Я с грустью посмотрел на здание аэровокзала. Отказываться от билета, по всей видимости, уже было поздно. Даже если я его сдам обратно, то двадцать пять рублей мне уж точно никто не вернёт. «Это ж надо! На ровном месте попасть на четвертак!» Не опуская рук, я почесал свою глупую голову.   
Вернулся таксист:
- Ну, всё нормально, держи!- он протянул мне паспорт и билет. – Через три часа начало регистрации.
- Спасибо,- я убрал паспорт в карман и с постной миной проверил билет.
- Всё нормально?- с нетерпением, спросил таксист, давая понять, что ему пора ехать. Занятый своими мыслями, я молча кивнул в знак согласия.
  - Ну всё, тогда я поехал… или тебя отвезти куда-нибудь?- спохватился он.
  - Да, на вокзал,- буркнул я. – У меня там есть ещё одно небольшое дельце.
   Когда на перрон подали ленинградский состав, я подождал, пока все пассажиры разойдутся по вагонам, и подошёл к проводнику.
- Послушай, дружище. Ты не мог бы отвезти сумочку в Питер?
- Нам вообще-то…
- Я тут в длительной командировке,- не обращая внимания на его робкую попытку возразить, перебил я. – Тут кой какие подарки жене, ребёнку…  А почтой ведь сам знаешь, долго, да и затеряться может... Он косо посмотрел на сумку и слегка задумался.
- Точно в Ленинграде заберут? А то, у меня один раз было…
- Да, точно, точно,- успокоил его я. – Жена заберёт. Прямо сейчас пойду и позвоню ей.
- Ладно, давай... Правда, нам запрещено...
- Сколько?- как можно добродушней улыбнулся я.
Он взял сумку и зачем-то несколько раз приподнял её, как будто взвешивая.
- Три рубля,- выпалил он, с надеждой посмотрев на меня.
- Годится! Я достал деньги и незаметно сунул трёшку ему в руку. – Жену зовут Лена… ну, а меня Николай. Так что не ошибётесь...
- Всё передам, не волнуйтесь,- просиял проводник и скрылся с моей сумкой в вагоне.
«Ну, теперь вроде бы всё,- с облегчением подумал я. Можно спокойно прогуляться по городу, попить пива и вообще расслабиться». До начала регистрации на мой рейс оставалось чуть больше двух часов. Дождь к тому времени уже прекратился. Я вышел из здания вокзала и направился в центр города. Около часа я бродил по узким улочкам старого Львова, затем в какой-то забегаловке выпил две кружки бадяженного пива и поехал в аэропорт.
Моим соседом по креслу в самолёте оказался какой-то иностранец; то ли немец, то ли голландец – хрен его знает. Как только мы заняли свои места, он сразу попытался наладить со мной контакт. После нескольких попыток обратиться ко мне он понял, что с собеседником ему явно не повезло. Я деликатно улыбался, кивал головой невпопад, при этом ни хрена не понимая, что он пытается мне сказать. Наконец, горе-болтун тоже виновато улыбнулся и, скорчив несчастную физиономию, уставился в иллюминатор.

                                             9.

     Ленинград встретил меня промозглой сыростью, задувающим во все отверстия северным ветром и противным моросящим дождиком. В лужах, как в грязном зеркале, отражались уличные фонари, а кое-где на мокром асфальте лежали первые пожелтевшие листья, намекая на то, что лето подходит к концу, и пора шашлыков, отпусков и каникул уже заканчивается. Но, несмотря на столь удручающую картину, я не променял бы этот город ни на какой другой город мира… потому что это мой город. Это мой дом. Здесь мой отец  девятилетним пацаном  тушил немецкие зажигалки во время блокады.  Мама с бантиками, вплетенными в жидкие косички, играла в классики с подружками на переменках. Здесь родились мы с сестрой, а затем и наши дети. Здесь похоронены дорогие мне люди. И всякий раз, когда я возвращаюсь в этот город, меня посещают подобные сентиментальные мысли.
  Когда я подъехал к дому, в окнах нашей квартиры горел свет.
  Я нажал кнопку звонка:
- Кто там?- услышал я Ленкин сонный голос.
- Дед пихто,- буркнул я. – Открывай, свои!
Дверь мгновенно распахнулась. Увлекаемый за грудки, и чуть не споткнувшись о порог, я тут же влетел в квартиру.
- Ты где столько времени был!?- истерично взвизгнула Ленка, оглядывая меня с ног до головы. – Мы с Димкой уже в Интерпол собирались заявлять!
- Да всё нормально,- я обнял её и поцеловал. – Просто немного задержался.
- Ни хрена себе немного! Мы тут чуть с ума не сошли! Ты что, позвонить не мог?
- Сначала не мог... А тебе что, никто не звонил от меня?- спохватился я.
- Никто не звонил,- передразнила она меня. – Звонили… месяца полтора назад! И ты считаешь, что этого достаточно?!
- Ладно, извини,- буркнул я и прошёл на кухню. Она, конечно же, была права. Когда появились деньги, мне нужно было бы позвонить. Но я и раньше, когда ходил в моря, не очень-то баловал своих близких всякого рода депешами. Вот и тут я посчитал, что того звонка будет достаточно. Главное жив, здоров… чего ещё-то названивать. Правда, в суматохе упустил из виду, что после этого прошло около полутора месяцев...
- А где твои вещи?- Ленка проследовала за мной.
- Поездом едут, послезавтра тебе надо будет их забрать у проводника.
- Ёще раз, и помедленнее,- Ленка удивлённо посмотрела на меня. – А сам-то ты как добирался? И почему вещи едут отдельно от тебя?
- Погоди, Лен, мне бы сейчас в ванне полежать и поесть чего-нибудь. А потом я тебе всё расскажу.
Примерно час я пролежал в ванной, блаженно прикрыв глаза и периодически доливая горячей воды. Но едва мой нос уловил доносившиеся с кухни запахи жареной курицы и свежих огурцов, как через пять минут я уже сидел за столом.
- Ну, давай не томи, рассказывай,- из запотевшей бутылки Ленка разлила водку по рюмкам. – Может, ты где-нибудь бабу себе нашёл?- она хитро улыбнулась. – Как-то странно: пропадал где-то три с половиной месяца, ни разу не позвонил, приехал без вещей...
«Да я б не против,- мелькнуло у меня в голове,- только как-то не до баб мне было всё это время». Я мило улыбнулся ей в ответ и, не сказав ни слова, выпил водку.
- Да, кстати,- спохватилась она. – Тут тебе какой-то денежный перевод пришёл из Вологды… что это за деньги?
- О-о,- просиял я,- молодцы мужики, не обманули! А я, честно говоря, уже и забыл о них.
Я с благодарностью вспомнил об этих вологодских ребятах, для которых мужское слово и честность оказались выше всех обстоятельств.
Полночи я рассказывал ей о своих злоключениях, лишь несколько раз прерываясь, чтобы сбегать к таксистам за водкой. Уснули мы только под утро.
  Целые сутки я проспал как убитый. На утро следующего дня я наконец-то выбрался из постели и с опухшей от сна мордой вышел на кухню. Посмотрев на Ленку, я понял, что ни о какой поездке на вокзал, чтобы забрать мою сумку, не было и речи. Укутавшись в тёплый плед, она пила горячий чай с мёдом и периодически сморкалась в полотенце, висевшее на плече.
- Где это тебя так?- приложив ей руку ко лбу, спросил я.
- Всю ночь с тобой под форточкой просидели, вот и продуло. Так что на вокзал без меня поедешь.
- Да ладно, это не проблема,- отмахнулся я, и тут же представил себе физиономию проводника, который будет отдавать мне сумку.
   На вокзал я прибыл почти вовремя. Состав уже стоял у перрона, а из вагонов выползали измученные дорогой пассажиры. Я подошёл к своему вагону и встал чуть в сторонке, с любопытством наблюдая, как знакомый уже мне проводник пытается помочь дряхлой старушке выбраться на свет божий из этого железного ящика. По нему было видно, что после долгой дороги он не очень хорошо себя чувствует. Одутловатое лицо и чуть покрасневший нос придавали ему сходство с Дедом морозом где-нибудь на пятый день после Нового года, только без усов и бороды. Вероятно, все эти двое суток он не терял времени даром.
  Площадка тамбура оказалась чуть выше перрона и бабуля всё никак не решалась сделать шаг из вагона. Её руки, впрочем, как и всё тело, скорее от старости, чем от страха, тряслись мелкой дрожью. Проводника тоже колбасило, как припадочного. В домашних шлёпанцах на босу ногу он выделывал перед бабкой различные пируэты, пытаясь ухватить её поудобнее. Бабуся же, выпучив глаза, упиралась всеми четырьмя конечностями, как будто её вели прямиком на кладбище. Наконец этому горе-тимуровцу удалось принять бабку под локоток, и он слегка потянул её на себя. Как только бабушка почувствовала поддержку, охнув, она сделала шаг вперёд и тут же оказалась в объятиях проводника. Но беда в том, что вместо перрона она ступила ему на ногу и, навалившись на бедного парня всем своим весом, завалила его на асфальт. На всю округу  раздался истошный бабулькин визг, похожий на гудок тепловоза, а из-под неё нечленораздельное мычание придавленного проводника. Тут настало время вмешаться. Подойдя к этим развратникам, я прихватил бабушку подмышки и  с трудом поставил её в горизонтальное положение, затем подал руку проводнику. Тот встал на ноги и, потирая затылок, уставился на меня.
- Где-то я вас уже видел,- пробубнил он и вновь принялся натирать ушибленную об асфальт голову.
- Не знаю,- улыбнулся я,- может, показалось?
- Может, и показалось,- буркнул он и опять покосился на меня. – А в вагоне уже никого нет,- спохватился проводник, продолжая сверлить меня взглядом.
- А мне никто и не нужен, я за сумкой пришёл. – Тёмно-синяя такая… из Львова.
Проводник сделал удивлённое лицо и слегка задумался. – Погодите, так ведь… вы же…- он в растерянности хлопал глазами.
- За ней жена моего брата должна была придти,- сходу ляпнул я,- да вот не смогла. Пришлось мне с работы отпрашиваться.
- Но ведь это же вы подходили ко мне там, на вокзале!- с уверенностью сказал он и мотнул головой в ту сторону, откуда прибыл поезд.
- Да-а, братишка… видно здорово ты головой треснулся,- продолжал глумиться я. – Мы, конечно, похожи с братом, но не настолько... 
  На парня больно было смотреть. Его проспиртованный за двое суток мозг работал сейчас вхолостую. По нему было видно, что он почти не сомневается, что это именно я подходил к нему на Украине. Но вот как я оказался сейчас здесь -  ему, вероятно, было уже не сообразить. Он жестом пригласил меня пройти в вагон, и, бубня себе что-то под нос, вынес из служебного купе мою сумку.
- Эта?- хитро сощурив глаза, спросил он.
- Ну, наверное…- безразличным тоном ответил я. – Брата зовут Николай, его жену Лена… он тебе ещё три рубля дал за провоз,- чтобы развеять его сомнения, выпалил я.
- А, ну значит эта,- в растерянности пробурчал проводник и протянул мне сумку.
  Пройдя несколько вагонов в сторону вокзала, я оглянулся назад; несчастный проводник стоял на перроне и, потирая ушибленную голову, смотрел мне вслед.
   Дома я разобрал сумку, вручил Ленке подарок и, достав из кармашка клочок бумаги с написанным телефоном, позвонил дальнобойщику.
- О-о, привет!- обрадовался он, когда я представился. – А я уж подумал - накрылась моя рубаха медным тазом.
- Ну… можно сказать и так,- промямлил я.
- Да ладно тебе!- засмеялся он. – Хрен с ней, с этой рубахой. Ты лучше расскажи, как съездил, почему так долго не звонил?
- Да я только позавчера приехал. Ты извини, что так получилось.
Я вкратце рассказал ему, почему задержался и что теперь его любимая рубаха, вместе со своим новым хозяином, как минимум несколько лет проведут на нарах. Затем я пригласил его вечером в бар.
  - Да нет, спасибо, мне завтра в рейс. Так что давай в другой раз.
  Мы договорились: как только он вернётся, мы обязательно встретимся, и я отблагодарю их с напарником за то, что они помогли мне в трудную минуту. Затем я позвонил в Молдавию и договорился, что перезвоню через час, чтобы пообщаться с Ванькой.
- Здорово!- обрадовался он. – Ты куда пропал-то?! Мы тебя уже потеряли. Ты что с мотоциклом собираешься делать? Повезёшь его в Югославию?
  От этих его слов к горлу у меня подкатила лёгкая тошнота, а по телу побежали мурашки.
- Да нет, Вань, не повезу. Я вообще теперь не знаю, что с ним делать.
- Слушай,- Ванька немного замялся. – Тут Алик весь извёлся уже. Мы только и ждали от тебя звонка.
- А что случилось?- осторожно спросил я.
- Тут от Кольки кой-какие деньги остались, так вот я решил добавить своих и сделать Алику подарок в память о Коле. Может быть, ты продашь нам его?
  Не ожидая такого удачного поворота событий, я даже немного растерялся.
- Ну-у, конечно продам, Вань...
- Только это… Коль,- замялся он,- сверх цены много мы не сможем заплатить... Рублей триста тебя устроит?
- … Вань, давай так…- подбирая слова, я сделал небольшую паузу, чтоб как-то помягче ему ответить. - Ты этого не говорил, а я этого не слышал. Договорились? Ещё не хватало, чтобы я на вас наживаться стал... Вот за сколько я его взял в магазине, за столько и забирайте. А за деньгами я к вам с женой приеду, на недельку... Не возражаете?
- Ну, о чём ты говоришь!- просиял Ванька. - Будем ждать.
- Заодно Колины права верну,- тихо добавил я.


                                            10.

Вечером, прихватив одну коробку с пистолетом, я отправился в бар.
Когда я подошёл, на дверях висела табличка: «Мест нет». Я постучал, но мне никто не открыл. Я принялся стучать более настойчиво. Наконец минут через пять дверь распахнулась, и перед собой я увидел бритоголового мордоворота в камуфляжной куртке.
- Ты чо, неграмотный?!  –  вылупив глаза, рявкнул он. – Не видишь, что здесь написано? – он ткнул пальцем в табличку.
От такого милого приёма я даже немного растерялся. Пока я подбирал слова, чтобы ответить на этот выпад, он легонько толкнул меня в грудь и захлопнул перед носом дверь. Перед глазами слегка покачивалась эта дурацкая табличка. От такого хамства я  почувствовал, как краска заливает всё моё лицо до самых ушей.
«Ну вот, здрассьте вам. Приехал домой…» Я потоптался на крыльце, немного отдышался, чтобы успокоиться, и постучал снова.
На этот раз мне открыли сразу. Не успел этот гоблин разинуть рот, чтобы в очередной раз указать мне на мой уровень образования, как я прихватил его правой рукой за лацкан куртки и с силой дёрнул на себя. От неожиданности парень, как пробка из бутылки выскочил на улицу, пролетев мимо меня метра на полтора. Я быстро юркнул внутрь и закрыл за собой дверь на засов. Поднимаясь по лестнице, я услышал доносившийся с улицы трёхэтажный мат и грохот ударов по металлической двери.
   Зал, вопреки той категоричной табличке на дверях, был заполнен лишь наполовину. Гена, облокотившись на стойку бара, сидел вполоборота и со скучающим видом смотрел телевизор. Я подошёл сзади и ткнул его пальцем под лопатку. Гена непроизвольно вздрогнул и вжал голову в плечи.
- Спокойно! Это ограбление!- – сиплым голосом буркнул я. – Быстро деньги на стойку!
Он медленно повернул голову в мою сторону.
- Ёптыть! –  вылупив глаза, взвизгнул он. – Колька! Ты где столько времени был?!    
  Он соскочил со своего высокого барного стула и, перегнувшись через стойку, полез обниматься. – Мы уже чуть ли не похоронили тебя! Тут каждый день про Югославию показывают, – он кивнул в сторону телевизора. – А от тебя ни слуху, ни духу...
– Ну, вот так вот, Ген, –  я положил коробку и развёл руками. – Только позавчера явился... Так что правильно, что ты не поехал... А то, плакала бы твоя работа.
Он смущённо улыбнулся.
– Ну давай, рассказывай! – не спрашивая, Гена поставил передо мной бутылку пива. – Удачно съездил?
– Да хрен его знает, Ген... Это с какой стороны посмотреть. То, что я стою сейчас перед тобой живой и здоровый – это уже удача… а что касается денег...  Погоди, Ген, – я вспомнил об инциденте, произошедшем со мной пять минут назад. – А что это за клоун у вас там, на дверях стоит? Ползала свободно, а у него табличка висит «Мест нет». Он же тебе так всех клиентов распугает.
Гена слегка поморщился:
Да у нас тут такое последнее время творится... Редко какой вечер без драк обходится. То посуду побьют, то мебель сломают. Вот и набрал директор этих оболтусов. Так они, суки, кормушку для себя увидели: кого хотят  –   пускают за трёшку, не хотят –   не пускают... Я им уже столько раз...
Не успел Гена договорить, как в дверях появился разъярённый охранник. Беглым взглядом он осмотрел помещение и, увидев меня, быстрым шагом направился к стойке.
«Бля, только этого мне сейчас не хватало!» Я встал со стула и повернулся к нему лицом. Он, как африканский слон во время гона, профырчал что-то нечленораздельное и крепко взял меня за рукав.
– А ну, пойдем выйдем! – глядя на меня зверем, рыкнул он.
– Да ладно тебе, командир, – пытаясь разрядить обстановку, улыбнулся я. – Всё нормально… просто не надо было тебе перед носом дверью хлопать.
Гена, не понимая, что происходит, смотрел то на меня, то на охранника.
– Я сказал, пойдем выйдем!- продолжал настаивать бритоголовый. – Или я тебя сейчас прямо здесь положу! – он потянул меня за руку.
Как я ни старался держать себя в руках, но это было последней каплей моего терпения.
– Ты что, братан, по стоматологу соскучился?!- – повысил голос я, резко отдёрнул руку и оттолкнул его от себя. – Ты что так с людьми незнакомыми разговариваешь!?? Может тебе, рыло давно не чистили?!
Парень, не ожидая такого отпора, немного замешкался, и тут… проснулся Гена.
– Ты что, Вить, совсем уже ох…л?! – гаркнул он и, мухой выпорхнув из-за стойки, вклинился между нами. – Ты чего на всех тут наезжаешь?! Точно, рано или поздно, от кого-нибудь огребёшь! Это мой друг! – кивнул он в мою сторону. – Ты бы лучше со всякими отморозками вовремя разбирался! А то, когда надо… – Гена запнулся на полуслове и махнул рукой.
  После этого охранник как-то сразу сник и, пробурчав что-то себе под нос, ретировался.
– Ничего себе, Ген! Как ты тут всех построил, пока меня не было, –  приятно удивился я. – Смотри-ка, они у тебя как шёлковые...
– Делюсь с ними иногда, вот и шёлковые! –  уже на меня прикрикнул Гена, как будто я был в их числе. – А они, козлы, всё равно… сколько уже ругался из-за этого... Ну ладно, давай, рассказывай, – Гена уселся напротив меня и, подперев щёки ладонями, приготовился слушать.
  Часа полтора я без умолку трещал языком, в подробностях рассказывая о своей поездке, лишь изредка прерываясь, пока Гена обслуживал очередных посетителей.
– Вот он, посмотри,- – я пододвинул к нему пакет с коробкой, когда в своём повествовании дошёл до газовых пистолетов. – Может, втюхаешь кому-нибудь...
Гена, как маленький ребенок, которому показали красивую игрушку, тут же достал пистолет из коробки и, чмокая языком, принялся разглядывать его при всём честном народе.
- – Ты что, дурак, Ген?! –  цыкнул я на него. – Он, между прочим, денег стоит! Мне сейчас только не хватает, чтобы кто-нибудь из посетителей ментом тут оказался...
- – Да брось ты… здесь все свои, – отмахнулся Гена, продолжая вертеть пистолет у себя перед носом. – И вообще… считай, что он уже мой, – Гена хитро улыбнулся и убрал коробку себе под стойку. – Остальные завтра приноси, я тебе их быстренько пристрою.
     Незадолго до закрытия в бар явился Саня, с подачи которого и началась вся эта котовасия с мотоциклами. Увидев меня, он уселся рядом и с нескрываемым интересом, спросил:
–  Ну как съездил, Колян? Денег-то заработал?
–  Заработал, Сань... Ты, кстати, очень много потерял от того, что сам не поехал... Так что советую тоже попробовать.
–  Ладно,- отмахнулся он, –  потом расскажешь... Он покрутил головой по сторонам:
– Слушай, тема есть... Вложиться не хочешь? У меня сейчас просто с бабками проблемы...
Боковым зрением я увидел как Гена, прислушиваясь, слегка наклонил голову в нашу сторону.
– Что за тема? – скорчив серьёзное выражение лица и с трудом сдерживая улыбку, спросил я.
–  Короче, – начал ёрзать он и слегка понизил голос. –  Едем в среднюю Азию, берём товар и везём в Польшу, – он ещё несколько раз огляделся по сторонам. –  За два-три дня скидываем его и едем опять. Я уже и место в Таджикистане нашел, где товар брать.
Я посмотрел на него, как на сумасшедшего.
– Не, Сань, ты не по адресу. Это, пожалуй, единственное, чем я не стану заниматься ни за какие деньги, – серьёзным тоном, сказал я. – И тебе, братишка, не советую...
– Погоди, Колян, ты, о чём это, интересно, подумал!?- –  возмутился он.
–  Ну, тогда выражайтесь яснее, молодой человек, чтобы вас понимали правильно,- улыбнулся я. – Что за товар?
– Черепахи!! Обычные маленькие черепашки, которые у нас по рублю продаются в зоомагазинах. А там,- он мотнул головой назад, видимо имея в виду Таджикистан,- в одном питомнике их можно оптом брать по тридцать копеек.
Не в силах больше сдерживать эмоции, я рассмеялся, как будто мне только что рассказали свеженький остроумный анекдот.
– Что ты ржёшь, ну что ты ржёшь-то?!- –  вылупился на меня Саня. – В Польше, между прочим, они по десять-пятнадцать долларов отлетают за штучку! У меня один знакомый на этом уже столько бабла нарубил!...
- Ну и как ты себе это представляешь?- сквозь смех выдавил я.
- Берём несколько тысяч штук,- вполне серьёзно заявил он,- перевозим их сюда, а потом небольшими партиями в Польшу...
- А где ты держать собираешься эти несколько тысяч штук? Ведь за ними уход нужен!- я перестал смеяться и внимательно посмотрел ему в глаза. – Ведь их же кормить нужно, поить... Да у тебя половина передохнет, пока ты их возишь туда сюда!- всерьез обеспокоенный участью бедных черепашек, выпалил я.
- Да ну, ерунда, –  отмахнулся он. – Ничего с ними не будет...
- Нет уж, Сань, лично я на такие подвиги не готов. К тому же  недавно вступил в общество по охране животных... Ты вон ему предложи, – я кивнул в сторону Гены. – Он у нас любит всякие приключения. А я лучше домой пойду, телевизор посмотрю.
    Но и тут мне не совсем повезло.   На следующий день, устроившись поудобнее на диване, я включил телевизор в надежде расслабиться и посмотреть какой-нибудь фильм, но кроме Лебединого озера и группы престарелых товарищей, я так больше ничего и не увидел...
   Наступала новая историческая эпоха, которую позднее назовут «лихие 90-е», и как минимум лет на десять страна погрузится в пучину развала, коррупции и бандитизма.
   На календаре было 19 августа 1991 года...