Рецензия на рассказ Сергея Васильева"Фикус", 1999 г.*)
      Любой из нас слыхал, вероятно, легенды о растениях-монстрах, о представителях земной флоры, хранящих в себе тайны воздействия на психику. Таковы предания о знаменитом Гаальском дубе в Скандинавии, таково распространенное мнение о монстере из рода лиановых, якобы разрушающей семейные отношения.
      Об одном таком растении и идет речь в новом рассказе плодовитого петербургского писателя-самоучки Сергея Васильева, на днях явившего изумленным нам оригинальную сатирическую миниатюру, сплетающую в себе (весьма, правда, любительски, поверхностно-произвольно, но в целом достаточно плодотворно) непримиримые, казалось бы, стили сюр- и соцреализма.
      В вещице этой речь идет о … фикусе. Да-да, об обыкновенном домашнем растении из семейства каучуконосных, Ficus elastika decora. Как видите, я, премногоопытный критик-рецензент, не чужд и некоторых познаний в области ботаники. Я даже... ладно, об этом потом.
      Так вот: именно он, фикус, и является в конечном счете героем рассказа, а не проживающие с ним в одной квартире инженер Хомяков и его дородная супруга Меланья Патрикеевна. Именно между ним, фикусом, и неосознанно его отторгающей легкоранимою душою интеллигента Хомякова затягивается драматургический узел повествования, в котором моральную победу, пусть и на краткий миг, одерживает инженер.
      Фикус   –   воплощение всего отрицательного в Меланье, квинтэссенция ее мещанской ограниченности, сродни фарфоровым слоникам на комоде или клетке с канарейками, сворачивать головы коим во имя победы коммунизьма призывал ещё великий поэт и мой давний приятель Вовик Маяковский. Помню, забрели мы с ним в... ладно уж, об этом как-нибудь позднее!
      В одночасье расправившись ради своего иллюзорного успокоения с ненавистным фикусом, будучи при этом в сомнамбулическом состоянии, устранив его физически, Хомяков тем самым устраняет в своем сознании символически все то, против чего давно уже вызрел протест в его душе, и что в обыденной жизни он не решается атаковать впрямую (вспомним: «Внезапно он ощутил знакомое и острое желание послать Меланью далеко-далеко, и в очередной раз, уступив врожденной мягкости и деликатности, промолчал»).
      Страх субтильного инженера перед своей многопудовой женой обусловлен и природно, если принять во внимание разницу их физических габаритов. Как же побороть его, этот годами копившийся страх, как найти в себе решимость восстать из-под пяты капризной, вульгарной и недалекой супруги?
      И тут на выручку приходит особая, мистическая сторона нашего бытия. Та сторона, которую один неплохой поэт (мой близкий знакомый, кстати - об этом чуть позднее!) назвал «бесценным даром Морфея». Да, это именно он! Я имею в виду - сон.
      Сновидениями как художественным приемом издревле пользуются литераторы. И это таит в себе бездну возможностей. Вот и наш дебютант не отказал себе в удовольствии броситься в этот омут.
      Если закрыть глаза на некоторые синтаксические ляпсусы данного эпизода со сном Хомякова (обороты «оказались вздеты защитные очки», «без никакого естественного удовольствия», «веса при этом он своего не почувствовал» составлены грамматически неверно), обусловленные молодостью автора на прозаическом поприще, он исполнен им весьма сильно и живо, что выдает, без сомнения, будущего мастера слова. И здесь его предтечами являются такие корифеи мистики, как малороссийский помещик Мыкола Гоголь и русский граф Лёша Толстой, а также наши питерские ребята Миша Булгаков, Даня Хармс и Саша Житинский, с которыми автор рецензии давно уж сошелся на такую
короткую ногу, что ... впрочем, об этом как-нибудь после.
      Не будем углубляться в онейрологические** изыскания; скажем только, что в рассказе «Фикус» сон помогает препарировать его драматургический конфликт. Мы наблюдаем, как с помощью сна подсознательное в Хомякове берет верх. Поскольку в лице фикуса инженер сражается со всем тем, что так антипатично ему в самой Меланье   -   с её серостью и эгоизмом, бескультурьем и духовной куцостью, это придаёт ему уверенность в себе и   -   главное!   –   надежду.
      Да, он надеется, он верит! Долой сомнения!! Вперёд!!! К победе духа над плотью!!!
      Из мягкотелого непротивленца инженер у нас на глазах посредством своего сна перерождается в активного борца.
      Рассказ написан, как и читается, на едином дыхании. Очевидно, автор глубоко пережил выданную нам ситуацию. Не исключено, что нечто подобное истории с Хомяковым произошло в своё время с ним самим***, потому-то он и вынужден был излить накопившееся внутри него на бумагу   –   не носить же его, это накопившееся, в себе!
      Ибо, если дозволено будет завершить нашу рецензию словами из того же рассказа, «никому не охота иметь дело с собственным творческим началом: оно всегда чересчур беспокойно».
      ПРИМЕЧАНИЯ:
          * Писано 20 ноября 1999 г. в электричке
          ** Онейрология – наука о сновидениях
         *** Невинная шутка сия вызвала бурную обиду у многоуважаемой супружницы рецензируемого автора, усмотревшей в ней выпад в её сторону, коей по этому случаю рецензент приносит свои столь же бурные извинения, ибо сам, при всей неизмеримой глубине интеллекта, не додумался до такой параллели.